Мероприятие, на котором 22 января выступил Дмитрий Медведев, называлось второй Общероссийский гражданский форум. От первого форума, который состоялся в ноябре 2001 г. и на котором выступал президент Владимир Путин, его отделяло не только семь долгих лет, но и уровень подготовки самого собрания, и место его проведения. Тогда к нему готовились долго и тщательно, открытие его было обставлено с большой помпой, а сами «сливки» гражданского общества собирали в Кремле.

Нынешний форум, организованный Общественной палатой, был намного скромнее по всем параметрам. Видимо, его и провели только для того, чтобы презентовать Медведева. Этот кандидат в президенты выдвинут не одной, а четырьмя партиями, его общественная поддержка уже сейчас достаточно велика, поэтому лучшей площадки, чем гражданский форум, для него и не придумаешь.

Какую аудиторию подберут Медведеву для обнародования тезисов программы долгосрочного социально-экономического развития России до 2020 г., пока не известно. Но именно он, по его словам, подробно расскажет о новой стратегии, работа над которой под руководством Путина завершается в правительстве. Вероятно, это и будет стержнем его президентской программы, на который нанижутся другие предвыборные обещания, уже сделанные преемником.

Между властью и обществом

Речь Медведева, в которой многие эксперты увидели не только предвыборные декларации, но и его политическое кредо, по содержанию довольно противоречива. Иногда кажется, что он пытается сказать именно свое слово, отличное от уже принятой позиции, но внутренний цензор тут же напоминает ему, что он пока не самостоятельный игрок. Преемник хотел обозначить некий поворот государства в сторону большей открытости и предсказуемости, но при этом он постоянно оправдывал кардинально противоположные шаги власти. В результате получился продукт, наполненный либеральным риторическим содержанием и объяснением необходимости процесса «ручного управления» страной. Выступление Медведева было посвящено трем основным темам – развитию демократии, борьбе с правовым нигилизмом и отношениям России и мира. В каждой из них были свои «откровения».

Начал он с одного «из самых главных выводов, сделанных в последнее время», который был адресован именно целевой аудитории форума: структурированное гражданское общество как важный элемент политической жизни в России уже имеется. Сейчас проходит процесс его оформления, и в дальнейшем именно это должно стать итогом нашего цивилизованного развития. Заявив о том, что он «полностью согласен с нашим президентом: лимит на революции и гражданские распри Россия исчерпала в прошлом веке», Медведев, тем не менее, аккуратно подкорректировал резкую оценку 90-х гг., высказанную Путиным три месяца назад на форуме сторонников «Единой России» в Лужниках.

Напомню, что президент яростно критиковал тех, кто «разваливал страну, занимая высокие должности в период 90-х». Но при этом забыл упомянуть, что и сам он, и его нынешнее окружение, и костяк губернаторского корпуса, то есть те самые люди, которые, согласно новой стилистике, «подняли Россию с колен», как раз и находились тогда во власти. Эта «неточность» Путина была замечена и вызвала, мягко говоря, неоднозначную реакцию в обществе. В интерпретации Медведева ситуация выглядит так: «В 90-е годы наша страна прошла, что называется, по краю. Мы прошли через большие испытания, совершили много ошибок, но страну не развалили. И в этом реальная заслуга и власти того периода, и гражданского общества».

Назвав большую цену, которую пришлось заплатить обществу за выход из кризиса, он дал однозначно положительную оценку восьмилетнему периоду, который заложил основы успешного развития страны. В отличие от Столыпина, который мечтал о 20 спокойных годах для России, Медведев сказал о необходимости десятилетий стабильности и связал эту перспективу с развитием демократии. Он не сторонник поиска национальной идеи, но уверен, что у каждой нации должен быть набор понятных принципов и целей, которые объединяют людей, живущих в одной стране: «Это, прежде всего, свобода и справедливость. Второе – это гражданское достоинство человека. Третье – его благополучие и социальная ответственность».

Медведев признал, что базовые ценности, которые уже давно сформулированы человечеством, трудно применить к российской специфике – это проблема, «над которой политические и интеллектуальные элиты России бьются лет 150 кряду», но проблема решаемая. Потому что возврат к собственным традициям и культурным ценностям совсем не исключает цивилизованного пути развития страны. Поскольку главная задача власти и общества – накопление человеческого капитала, преемник пообещал дальнейшее развитие демократических институтов, продолжение твердого курса на свободное развитие предпринимательства, защиту права частной собственности и укрепление общих принципов рыночной экономики.

В наборе правильных слов кандидата о демократии, о необходимости общественного договора между властью и обществом, где ведущую роль должен играть контроль со стороны НПО и независимых СМИ, «которые могут существовать лишь в свободном информационном потоке», был один кульминационный момент, на который стоит обратить особое внимание. Медведев сказал, что многие региональные и местные начальники сетуют на то, что за последние годы у власти «появилось больше административной ясности, но гораздо меньше стало общественной поддержки». Проще говоря, губернаторы и мэры признавались преемнику, что народ не доверяет власти.

На самом деле, это очень тревожный и ясный сигнал для любого режима: выясняется, что в стране, которая «строит демократию», властные структуры и простые граждане находятся в критической стадии отчуждения. Медведев не стал объяснять, почему это происходит и что нужно сделать, чтобы вернуть доверие народа. Он успокоил региональную элиту: «административная ясность – это первое условие обеспечения общественной поддержки». Тем не менее, проблема обозначена. То есть можно предположить, что «вертикаль» при новом президенте попробует изменить свою сущность и закрытый характер правления. Ведь нынешняя ситуация, когда политическая и общественная жизнь находится под силовым контролем исполнительной власти, а общество – в состоянии растущей социальной энтропии, чревата катастрофическими последствиями.

Одни «равнее» других

«Россия, без преувеличения, это страна правового нигилизма», – заявил Медведев, добавив, что ни одна другая европейская страна не может «похвастаться» таким уровнем пренебрежения к праву. (Слово «похвастаться» здесь, конечно, лишнее – такими вещами никто в мире не хвастается.) Совершив небольшой экскурс в «нашу седую древность», преемник реанимировал миф об особом «непослушании» русского народа. Оказалось, что к закону в России всегда относились, как к дышлу, а когда разрушили духовно-нравственную (религиозную) основу, то для правового нигилизма никаких препятствий не осталось.

«И сегодня этот дух пренебрежения к праву присутствует везде», – сказал Медведев, напомнив о покупках населением пиратских дисков; о фиктивных договорах в бизнесе, определяющих многомиллионные обязанности сторон; о преступлениях, которые проявляются в органах власти в форме коррупции. За этим последовало риторическое крещендо: борьба с коррупцией должна превратиться в национальную программу. «Нужно ясно понимать: если мы хотим стать цивилизованным государством – нам нужно, прежде всего, стать государством правовым».

Отлично сказано, но нечто подобное мы уже слышали. Президент Путин в начале своего первого срока провозгласил «диктатуру закона», и где она? На самом деле дух пренебрежения к праву крепчает не в самом обществе, а во власти и в структурах, ее обслуживающих. Но если сама власть не соблюдает закон, то как она может требовать законопослушания от народа? Между тем именно правовой нигилизм политических элит, использующих в своих корыстных интересах правоохранительную и судебную системы, порождает в обществе то недоверие к властным институтам, о котором вице-премьеру постоянно докладывают в регионах.

Медведев, как специалист по гражданскому праву, не может не знать, что не менее опасным, чем коррупция, для цивилизованного государства являются нарушения прав и свобод граждан, прописанных в Конституции. Преемник в своей речи одобрил новое законодательство о партиях и о выборах, заявив, что это укрепляет представительную демократию. Тем не менее, именно эти жесткие и ничем не оправданные избирательные нормативы, помноженные на административное рвение конкретных чиновников, превращают самую «святую» демократическую процедуру – выборы – в их имитацию.

Закон и правовая мораль, о которой справедливо печется юрист Медведев, почему-то не работают, когда речь идет о намерениях и действиях власти. Вчера это показали выборы в Госдуму. Сегодня то же самое можно наблюдать с выборами президента. Как, например, преемник оценивает тот факт, что сам он находится в режиме «особого права» на агитацию и пропаганду на телевидении? То есть для него избирательная кампания уже давно стартовала, а для других претендентов она началась только 1 февраля.

Будем искать союзников

Заключительную часть своего выступления преемник посвятил отношениям России с другими государствами, прежде всего – западными. По его словам, наша страна в последние годы «неожиданно – возможно, кстати, и для самой себя – начала довольно активно развиваться по всем направлениям», демонстрируя неплохие темпы роста и макроэкономические показатели. Эта неожиданность «для самой себя» – еще одно откровение кандидата в президенты. Мы-то думали, что власть целенаправленно вела страну к экономическому прорыву, а оказалось, что само так получилось. Прорыв обеспечили не умные идеи и менеджмент, а высокие цены на нефть и газ. Но при чем тогда руководство страной? Медведев пообещал, что «если все и дальше будет развиваться по такому сценарию, то в ближайшие 10–15 лет Россия вполне способна стать одной из пяти ведущих экономик мира». Увы, но сценарий пишется не в кремлевских кабинетах, поэтому будем надеяться только на авось.

Участники форума, впрочем, мало обратили внимание на эту парадоксальную перспективу. Их больше интересовал ответ на вопрос «почему нас все еще опасаются?». Ответ, конечно же, банален: «Зачастую им просто не ясно, куда движется Россия и что мы собираемся делать». Оказывается, уже три столетия подряд Запад не может это понять, а Россия ничего ему не объясняет. Теперь, наверное, все изменится. «Мы должны продолжать открыто и четко разъяснять наши действия и планы в экономике, в социальной сфере и в политике. Находить себе все больше союзников в мире для совместного решения актуальных международных проблем», – заявил Медведев.

Это было воспринято как большой сюрприз от кандидата, потому что все знают: в Мюнхене Путин уже объяснил стране и миру, что мы будем делать. Все знают, что количество врагов России заметно увеличилось, а число союзников резко сократилось, но нас это не пугает, а наоборот, вдохновляет и мобилизует. Неужели с приходом Медведева в Кремль поменяется вся внешнеполитическая стратегия? Наверное, что-то действительно изменится. Но не потому, что Медведев либеральнее или «прозападнее» Путина, а потому, что заданная нынешним президентом программа конфронтации с Западом, по сути, уже выполнена.

На полноценное противостояние в условиях холодной войны у нас нет ни сил, ни средств, но амбиции свои мы уже показали и доказали право на них. Теперь нужно налаживать с Западом нормальный диалог, никого не пугая и находя возможности для компромисса. При этом, по словам Медведева, Россия будет и дальше проводить самостоятельную внешнюю политику. В частности, занимать активную позицию на пространстве СНГ и поддерживать отношения с «проблемными государствами, доставляющими мировому сообществу подчас неприятные эмоции».

Свою речь, обращенную к гражданскому форуму, Медведев заключил словами о двух путях развития неправительственных и некоммерческих организаций: «Один из них жесткий, когда они находятся в оппозиции, по сути, пребывают в состоянии борьбы с государством. Второй путь – реальная черновая работа с людьми по защите их прав, по отстаиванию гражданских свобод». Последний представляется ему самым сложным, но самым перспективным.

Между словом и делом

Выступление Медведева на гражданском форуме хоть и не потрясло его участников, но заставило задуматься. Прежде всего, о новых подходах в политике и о степени возможной демократизации страны при новом президенте. Некоторые делегаты признавались журналистам, что слушать даже простые рассуждения о демократии было как-то странно. Казалось, что преемник нарушает табу на эту тему, призывая вернуться к тому, на чем, собственно, уже поставлен «суверенный» крест. Нынешняя власть сделала немало для того, чтобы 51% россиян были уверены в том, что России не подходит демократическая модель устройства общества, а 59% вообще не считали себя европейцами (по данным Центра Левады).

Возникли даже вопросы: не слишком ли торопится Медведев проявить свое политическое лицо, выйдя из тени Путина? Опасения на сей счет напрасны. Во-первых, потому, что речь преемника была абсолютно прагматичной, она ничуть не выбивалась из контекста некоторых посланий президента, адресованных народу. Во-вторых, она не была попыткой идеологической ревизии всего, что сделано за восемь лет, а лишь наметила путь эволюционного развития. В-третьих, Путин образца 2001 г. (когда выступал на первом форуме) высказывал гораздо более либеральные мысли, но это не привело к демократическим последствиям.

Приведу лишь несколько цитат из того выступления Путина. «Гражданское общество не может быть сформировано по инициативе власти, по ее желанию или указке...». «Гражданские институты, которые жестко оппонируют власти по принципиальным вопросам государственной политики – это не просто нормальное явление, но в условиях демократии и крайне полезное». «Власть сегодня очень нуждается в притоке современно мыслящих, компетентных людей из негосударственного сектора, есть идея организации общероссийского кадрового фонда – информационной базы, которой могли бы пользоваться и государство, и бизнес, и институты гражданского общества». «Государство – это всегда больше, чем власть, и о нем судят не только по политическим успехам и развитию экономики, но, прежде всего, по людям, по уровню их личной свободы, по тому, насколько влиятельно там гражданское общество». «Убежден, что власть проиграет, если ее партнером будет несвободное общество. И самым неудачным решением были бы попытки бюрократизации его институтов».

Как известно, реальные действия Кремля – по отношению к гражданским институтам, к подбору и расстановке кадров, к оппозиции, к соблюдению прав и свобод человека были прямо противоположны этим словам. Так что не стоит придавать слишком большого значения благим пожеланиям, особенно в предвыборный период, когда власть пытается завязать с гражданским обществом вынужденный роман. Романтика демократии заканчивается ровно тогда, когда выясняется, что без «авторитарно-воспитывающей диктатуры» (выражение Ильина, характеризующее авторитарную систему) политическая верхушка существовать не может. Поэтому приятный во всех отношениях Медведев – преемник не только Путина, но и вековых российских традиций, которые он не собирается нарушать.

Гораздо более примечательными можно назвать заявления Медведева, сделанные им 29 января на заседании Ассоциации юристов. Кандидат в президенты резко раскритиковал законодательство, принятое в земельной сфере (это стало заметно при реализации нацпроектов), экологическое (отстало от жизни), о развитии малого бизнеса (носит лозунговый характер). По его словам, некоторые законы принимаются в таком виде, что высшие судебные инстанции страны вынуждены постоянно давать разъяснения. Это серьезный упрек не только правительству, но – в первую очередь – Госдуме, то есть партии «Единая Россия». Как отреагирует она на подобные замечания (их, возможно, станет еще больше) – пока не ясно. У партии власти «двойной контракт»: с Путиным она связана и душой, и телом, надеясь, что он со временем станет ее реальным лидером, с Медведевым – только формальным его выдвижением в кандидаты.

«Единой России» в этой не партийной президентской кампании вообще порекомендовано вести себя потише, чтобы не испортить с самого начала скромный и демократический имидж кандидата. Установки региональным штабам Медведева даны очень непривычные: должны быть предельная юридическая чистота и аскетизм в политтехнологических средствах, минимум наружной рекламы, никакого административного ресурса, никаких крупных денежных вливаний, «план Путина» не педалировать, но тему преемственности развивать.

Добьется ли власть при этом максимально высокой явки (не меньше той, что была на парламентских выборах) и возьмет ли Медведев в первом туре «запланированные» 64% (результат путинского «референдума») – еще вопрос. Не исключено, что президент и его силовое окружение, которое добивалось третьего срока, еще не до конца решились на судьбоносную передачу власти этому преемнику.