Борцы за сохранение архитектурного облика Киева упускают из виду динамику развития столицы, — но не собственные политические дивиденды.

«Старый Киев разрушают. Строители превратили наш город в гигантскую стройплощадку, уничтожая ради денег привычную для жителей города среду. Я не хочу жить в каменных джунглях, где исторические памятники зажаты среди небоскребов, бизнес-центров и современных кондо». Автору этой гневной тирады за тридцать. Собственные убеждения он позиционирует как левые, что, впрочем, не мешает ему плодотворно работать на ниве тележурналистики. Случается, он освещает акции, в организации которых принимает непосредственное участие. Никаких угрызений совести относительно журналисткой этики не испытывает — ведь благородная цель всегда оправдывает средства. А что может быть благороднее спасения исторических памятников?

«Но людям нужны квартиры», — усомнился я.

«Эти квартиры все равно заселят буржуи. Пусть строят за чертой города и на окраинах. В конце концов, это наш город, и не хочется, чтобы его уродовали современные стекляшки».

Подобного ответа, сложенного из разноплановых спекуляций на стереотипах и мифах, я не слышал с конца 80-х. Хотя с той поры идеи приверженцев киевской старины претерпели существенные изменения, пафос и социальная направленность их пропаганды остались неизменными.

«По-моему, простые люди и так в центре не живут. Строительство более дорогого и комфортного жилья в исторической части города не вытеснит из центра всех, кто зарабатывает меньше, чем член совета директоров крупной корпорации. Наоборот, жилье в домах старой застройки станет более доступным», — пытался я донести до собеседника свои соображения. В ответ услышал набор слоганов, в которых особое место отводилось такому термину как «незаконное строительство».

Интересно, на каком основании группа активистов принимает решение о незаконности строительства и берет на себя права совершенно иных инстанций? Неужели на семнадцатом году независимости наши сограждане настолько забыли основы государства и права, что чувствуют себя вправе так вольно трактовать понятия «законно» и «незаконно»?



Опыт Перестройки

Между тем сегодняшние споры вокруг застройки центра, которые наравне с рейдерством принято считать приметой современной Украины, явление отнюдь не новое. Стремление защитить центр Киева, неизвестно зачем и от кого, будоражило сознание киевлян не одно десятилетие. Каждый нововозведенный объект в центре или на Печерских холмах подвергался критике со стороны условной городской общины.

Так, критиковали послевоенный Крещатик, объявив сталинское барокко в его украинском варианте апофеозом безвкусицы. Реконструкция площади Калинина (позднее — Октябрьской Революции), сделанная в соответствии с представлениями о прекрасном поколения Щербицкого-Згурского, вызывала возмущение ревнителей Киевской старины. В частности, фонтан Дружбы Народов получил иронически-пренебрежительное прозвище Рулетка. Прекратить критику Рулетки ретивые земляки смогли лишь после очередной реконструкции, превратившей площадь в Майдан. Случайно ли, что эта реконструкция совпала с началом акции «Украина без Кучмы» и новым поворотом в жизни страны?

Не меньше возмущались в свое время и Пейзажной аллеей (проект Авраама Милецкого). Той самой, за спасение которой сегодня выступают спасители «Старого Киева». Тогда же киевлян волновала вырубка вишневых садов на задворках Большой Житомирской. И речь шла не только об эстетической несостоятельности проекта, но о его инженерных изъянах: эксперты обещали любимому месту отдыха нескольких поколений молодежи скорое и неминуемое разрушение. Градус неприятия «пейзажки» даже превосходил враждебность в отношении проекта ее нынешней реконструкции. А обвинения в бездарности распространились и на другие работы архитектора Милецкого — гостиницу «Салют», киевский Дворец Пионеров, а также реализованную после пятнадцатилетнего забвения реконструкцию урочищ Гончары и Кожемяки на Подоле. Кстати, помимо собственно застройки урочищ, в проекте Милецкого предполагалось строительство тоннеля, который должен был проходить под Старокиевской горой и соединять Подол с Крещатиком.

Киевляне старше 35-ти лет наверняка помнят атмосферу конца 80-х, и в частности, знаковый съезд Народного Движения Содействия Перестройке в Зеленом Театре. Позднее это неформальное общественное движение трансформировалось в Народный Рух Украины, а участники съезда сформировали еще много общественных движений и политических партий: УРП, ПРП, ПЗУ, «Зеленый свит» и так далее. Тогда бурную полемику вызвало выступление с критикой проекта реконструкции урочища Гончары-Кожемяки. Помнится, что источником полемического задора оратора служили имя и отчество архитектора — Авраам Моисеевич — а также идея передачи нововозведенного жилого квартала творческим союзам. Сегодня проект Милецкого (в части застройки урочищ) оказался реализован, но, творческие союзы отказались от претензий на эту элитную недвижимость в центре. Что же до идеи прокладки тоннеля, то она счастливо забыта.

Первым массовым выступлением против архитектурных планов киевского градоначальства стала борьба против передачи Дома Ричарда в ведение ЦК ВЛКСМ под строительство гостиницы. В разнообразные акции по защите достопримечательности были вовлечены и известные борцы с «командно-административной» системой, и простые граждане. Перипетии споров вокруг архитектурного памятника комментировал Иван Салий, создавший благодаря этому конфликту свой политический имидж. Иван Салий стал позднее мэром Киева, а Дом (теперь уже Замок) Ричарда так и остался стоять полуразрушенным.

К середине 90-х эти гражданские инициативы в целом сошли на нет, и до 2004 года о спасении старого Киева никто не вспоминал.



Новая эпоха против новых домов

После массовых протестов 2004-го многие из стоявших на Майдане захотели продолжить героическое противостояние с властями. Власти, однако, не реагировали. Поэтому пришлось сублимировать протестную энергию. Полигоном, понятное дело, оставался Киев. На пафосной героической волне была создана Конфедерация участников Оранжевой революции (КУПР), реанимировавшая кое-что из опыта Перестройки, а именно — тему борьбы с застройщиками. Палаточные лагеря противников строительства в столице стали возникать возле заборов и на территории строек.

Возникали даже прямые конфликты между бывшими соратниками по Майдану: противниками новостроек и теми, кто пошел охранять строительные объекты в столице, устав от бесперспективности провинциальной жизни. В частности, в феврале 2005 года сотрудники одной из охранных фирм, а по совместительству члены организации «Сини Вільної України» открыли огонь из пневматического и газового оружия по своим оппонентам и бывшим друзьям по Майдану.

Борьба за сохранение прежнего облика Киева сопровождает все политические конфликты, а политические партии перекладывают друг на друга ответственность за «надругательство» над достопримечательностями и памятниками архитектуры.

В современной Украине даже архитектурные решения оказываются политическими. Или, если угодно, конъюнктурными. Так что защитники старого Киева нарасхват у всех партий и движений как национального, так и городского уровня. В конце концов, в борьбе с «дерибаном» можно без труда похоронить обсуждение действительно серьезных проблем развития украинского государства: вопрос межнациональных отношений, идеологии, геополитического выбора, или молодежной политики, вроде шумихи относительно перехода армии на контракт, или введения тестирования в школах. Да и само базарно-приблатненное словцо «дерибан», озвучиваемое серьезными государственными мужами и дамами, низводит политическую дискуссию до уровня самосознания люмпена, то есть способствует голосованию сердцем, печенью, поджелудочной железой, и вообще любой частью тела ниже головы. И чем ближе к выборам, тем больше почему-то оказывается в Киеве уж слишком «неправильных» домов и слишком много любителей киевской старины с Харьковского массива, Троещины и из Ирпеня. При этом агрессивно настроенные защитники столичного архитектурного спама сплошь и рядом оказываются действующими сотрудниками городских и национальных СМИ. А за народную поддержку, как правило, принимается естественный интерес обывателя к «движухе» в собственном дворе.

Борцы с так называемой незаконной застройкой делают вид, что защищают «маленького украинца». Борьбу с киевскими новостройками они склонны представлять чем-то вроде адвокатских услуг, оказанных на общественных началах. И действительно, акции, например, против возведения современной многоэтажки во дворе дома в центре города, находят немало сторонников из числа жителей близлежащих домов.

Причины таких протестных настроений не только в том, что испорчен вид из окна, или снижена пропускная способность дворов. Они лежат, между прочим, и в финансовой сфере: ведь появление на рынке более комфортабельного жилья снижает цену на недвижимость в фасадных зданиях и просто демонстрирует бытовое убожество прошлого века. Но к защите простого человека такого рода борьба не имеет никакого отношения. Наоборот, ее можно назвать защитой интересов владельцев давно сданных квартир в центре. А значит, тезис о социальной составляющей этих движений представляется по меньшей мере двусмысленным.

Другим штампом, который в качестве аргумента используют защитники старого Киева, является утверждение, что современные кондоминиумы разрушают цельность внешнего облика Киева. Но Киев, к счастью или к сожалению, не город-ансамбль. Эклектичность городской застройки создает определенный, неповторимый шарм. Тем более что уникальность Киева заключается все-таки не в архитектуре, а в ландшафте, которому не помешают никакие строительные пертурбации. Поэтому новые постройки не так уж плохо вписываются в городской пейзаж, не разрушая, а часто дополняя его.



«Трехэтажный» идеал

Изменения архитектурного ландшафта в дорогих кварталах крупных городов — процесс порою болезненный, хоть и естественный. Причем не только в условиях капитализма. Вспомним проспекты, которые волей советской власти были прорублены сквозь кварталы типовой застройки Москвы позапрошлого столетия. Они создали важнейшие для развития города транспортные магистрали, одновременно избавив его от провинциального (барачного) быта и создав новое, воспетое многими поколениями москвичей пространство. Волна всемирного архитектурного обновления до недавнего времени лишь чудом обходила Киев. Сначала — в силу неопределенности его столичного статуса. Столица союзной республики, пусть даже обладающей правом голоса в ООН, и столица государства все-таки не одно и то же. Позднее перемены обходили Киев стороной по причине инвестиционной бесперспективности Украины и ее столицы. Именно поэтому, а не в силу особой любви градоначальников к ставшему для них родным городу, Киев сохранял свое девственное, докапиталистическое лицо.

А архитектурные фантазии городских чиновников тем временем ограничивались восстановлением разрушенных культовых сооружений. Этот топорный, напоминающий макеты, новодел некоторое время выделялся на фоне облупившейся штукатурки близлежащих зданий. Впрочем, вскоре внешний вид этих сооружений достиг адекватной городскому пейзажу кондиции. И привычные ландшафтно-архитектурные композиции получили новое прочтение, — так, например, восстановление Михайловского Собора объединило Михайловскую и Софийскую площади в один ансамбль с двумя соборами по краям и зданием суда в центре.

Рост инвестиций в Киев создал необходимость в других зданиях — в первую очередь, в бизнес-центрах. Большие деньги имеют привычку поселятся в комфортабельных, специально оборудованных помещениях. Нравится это или нет ревнителям городской старины, но столичный центр — это всегда офисные здания. И реализация любого государственного проекта будет неизбежно связана с появлением таковых. Пусть ценой утраты чего-то личного и ностальгически значимого в жизни каждого второго киевлянина.

Безусловно, любой строительный проект в центре будет задевать чьи-то интересы. Среди «задетых» найдутся люди влиятельные, хоть бы и в плане формирования общественного мнения. Ведь будут уничтожаться проходные лестницы, где целые поколения студентов чуть не свернули шею, или скамейка, где впервые написал неприличное слово какой-нибудь народный художник или академик. Негодование злополучного академика могут разделить многие, но значимость его страданий несопоставима даже с таким сомнительным проектом как Евро-2012.

Увы, развитие города требует жертв. Нет смысла трястись над каждым домом типовой застройки XIX века, даже если именно в нем располагалась описанная Булгаковым уборная. Как бы это не прозвучало цинично, но неказистые колониальные особнячки — это не София, не Родина Мать, и не Дом с химерами. Их художественная ценность незначительна. Притом пожелание воспевать и всячески охранять трехэтажный Киев остается популярным. Но движет подобными энтузиастами не позиция эстета, — наоборот, за этим «трехэтажным» идеалом (в самом честном, в самом бескорыстном и возвышенном случае) стоит лишь унылая мечта провинциального обывателя о тихой жизни.