Грандиозные гонорары, которые соизмеримы с бюджетами крупных провинциальных печатных изданий. Почти демонстративный русский язык на общенациональном канале. Высочайший профессионализм ведущего и европейский уровень его культуры. Его удивительная биография, неизбежно вызывающая уважение у самых отпетых хамов из нашей политической тусовки. Да и российский опыт, по сравнению с которым мы, увы, все еще провинциалы. Савик Шустер – простой и наглядный урок нашей некомпетентности.

Несомненно, одной из главных тем разговоров, как для обывателей, так и для отечественных элит в последние два года было ток-шоу "Свобода слова" с Савиком Шустером. Сотни статей и репортажей, как мэтров отечественного пера, так и начинающих "жнецов новостей" были посвящены этому феномену нашего телевидения. Разумеется, явное большинство рецензий носило откровенно критический характер. Это можно называть завистью, можно говорить о "вызове", который бросил отечественной журналистике Савик Шустер. Но несомненно, что радости это ток-шоу у большинства отечественных масс-медиа не вызывало. Уж слишком оно демонстрировало пропасть между отечественными СМИ и Савиком Шустером. И надо честно признать, что первые положительные отзывы о программе Савика Шустера стали раздаваться только тогда, когда Савик заявил о переходе на "Интер".
Мне, помнится, довелось прочитать рецензию на одну из передач Савика Шустера в газете студентов–журналистов. Первый курс Киевского университета. Умные мальчики и девочки пылали праведным гневом. Но гнев вряд ли поможет нам разобраться в этой программе. А разобраться надо.
"Свобода слова с Савиком Шустером" впервые вышла 14 сентября 2001 года. Весной того года, практически сразу после избрания Путина президентом России, ВВП нанес свой первый удар по независимым СМИ.
Сразу несколько факторов определили итоги самого сложного периода в истории развития России 1996 – 2000 годы для телевидения в частности и СМИ вообще.
Во-первых, владельцами федеральных каналов стали люди, для которых телевидение не было ни профессиональной деятельностью, ни единственной сферой бизнес интересов. То есть владельцами крупных телекомпаний не стали сами журналисты и телевизионщики, как, например, коллектив "Взгляда" (история РЕН-ТВ в данном случае уникальна и лежит в стороне от столбовой дороги развития масс-медиа тех лет). Но это, увы, обычная мировая практика. А вот вторая сторона гораздо важнее. Ни для кого из владельцев крупных каналов медиа-бизнес не являлся главенствующим. И это уже было очень серьезно.
В романе Артура Хейли "Вечерние новости", посвященном работе телевизионной службы новостей, рассматривается сюжет, когда компания, владеющая телевизионным бизнесом, принимает решение заняться другим видом бизнеса – туристическим. И какими тяжелыми в этом случае последствия оказываются для службы новостей.
Именно в этом главная проблема. Не коммерциализация телевидения, а наоборот: когда коммерческая сторона телевидения особой роли не играет, а важна ее иная составляющая. И вот тут уже неважно, что является первопричиной этого интереса: то ли покупка пляжей в одной из латиноамериканских стран телекомпанией Си-би-эй (роман Артура Хейли) или участие г-на Гусинского в приватизационных аукционах после выборов 1996 года. И в том, и в другом случае новости становятся разменной картой в большой игре. И уже абсолютно неважно, насколько зрителям будут полезны и интересны новости, а важно насколько они позволят оптимизировать основной бизнес.
Но вернемся к событиям весны 2001 года.
Журналисты НТВ подняли бунт и отказались работать с новыми владельцами канала. Конечно, здесь все было не так просто. Зачинщики бунта – журналисты первой линии, получавшие фантастические, по меркам московского журналистского сообщества тех лет, гонорары. Естественно, отношения в среде журналистов даже на НТВ были далеко не простыми. Многие из среднего звена видели в этом конфликте возможность "отомстить" более именитым и успешным коллегам. Но линия раскола, в конце концов, прошла не между первыми лицами и журналистской массовкой, а между самими первыми лицами. Часть тех, чьи лица были символами канала НТВ (Миткова и Парфенов), согласились на уговоры Бориса Йордана и остались на канале. И тогда же на канал с радиостанции "Свобода" приходит Савик Шустер.
О моральной стороне той истории говорить очень сложно. Со стороны поступок и Митковой и Парфенова выглядел предательством. Однако какими словами нужно тогда оценивать поступок Савика Шустера в этом случае? Ведь Савик пришел на канал не просто работать. Он пришел делать главную передачу канала.
Дело в том, что "Свобода слова" была не просто программой политического ток-шоу в России. И она была не просто программой на НТВ. Это была супер программа для канала, это была его новая идеология. Идеология команды Бориса Йордана. Которого, действительно поддержали тогда лидеры СПС.
Борису Йордану тогда казалось, что новости и государственные принципы могут не противоречить, не противостоять друг другу. И символом этого отношения и стала программа "Свобода слова". На свет появилась странное создание: с одной стороны и аналитика есть, а с другой стороны – ток-шоу. Аналитика была призвана доказать всему миру и стране, что визитная карточка осталась в НТВ. И, вместе с тем, в силу структуры подачи дискуссии она никогда не могла серьезно выйти за рамки и угрожать власти команды Путина. НТВ, с одной стороны, отказывалась от своего личного взгляда на мир, а, с другой стороны, предоставляло слово политикам, которые к НТВ прямого отношения не имели. Ну, а политикам необходимо было понять, в каких рамках они могут говорить. Политики поняли.
В общем, получилось удивительное воплощение легендарной фразы Юрия Левитанского о творчестве Евгения Евтушенко: "Как совместить охотника свирепость, и зайца повседневную смиренность". Совместили.
До разгона НТВ главной передачей канала являлись "Итоги" – недельная аналитическая передача с ведущим Евгением Киселевым. Надо заметить, что к весне 2001 года "Итоги" были последним бастионом НТВ. Когда-то с этой программы, по большому счету, НТВ началось. Теперь с ней умерло старое НТВ.
Между "Итогами" и "Свободой слова" пролегала пропасть. Дело не в разной стилистике этих передач. "Итоги" – это сконцентрированная история перестроечных и постсоветских СМИ.
Именно Перестройка становится идеальной эпохой для аналитических телепрограмм. Программ, которые смотрят и которым внимают миллионы. Своеобразным символом этих программ становится киселевские "Итоги". "Итоги" и программы ТСН и породили НТВ с их знаменитым лозунгом: "Новости – наша профессия". Журналисты тех лет, и прежде всего, именно столичные журналисты – это не столько журналисты, сколько народные оппозиционные политики. У них не было своих партий и официальных программ, но они были воистину идеологизированы. Это была идеология очищения, идеология правдоискательства. Ибо задача телевизионных СМИ тех лет – не развлекать, не информировать, а раздавать народу оппозиционную Правду. О прошлом, о жизни, о КПСС...
Евгений Киселев приходил в студию, чтобы говорить Правду. Разумеется, после 1996 года это стало непросто. И о правдивости этой самой "Правды" можно, конечно, поспорить. И все-таки Киселев пытался "сохранить лицо".
А вот у "Свободы слова с Савиком Шустером" задача была совершенно иной. И дело не в том, что и сам Киселев и его программы были порою скучны, а Савик всегда умел держать темпоритм. Просто Киселев делал программу для умных идеалистов, а Савик Шустер – для циников.
Конечно, это упрощенный взгляд на события. Чистый, выхолощенный цинизм никогда не сможет привлечь зрителя. С Савиком Шустером все было гораздо сложнее. Внешне его программы были открыты для зрителя, и тот мог, вроде бы, сам оценить ее итоги. Савик Шустер как бы отстранялся от своей собственной позиции и выводил на авансцену позицию зала, экспертов, самих политиков. Но на самом деле это был лишь ловкий фокус.
Этот прием часто используют западные СМИ. По какому-то серьезному вопросу опрашивают совершено случайных людей. Формально, глас народа – глас Божий. На самом деле – это обыкновенная манипуляция невежественными обывателями. Ибо, в массе своей, большинство обычных людей крайне невежественны во всем, что выходит за пределы их профессионального опыта и подготовки.
Киселев заставлял думать. Если человек не хотел внимать политическим проблемам, то ему незачем было смотреть "Итоги". И наоборот, Шустер делал передачу, которую могли смотреть все, а те, кто хотел думать – могли думать. Но его передача уже не ставила размышления зрителей как обязательную составляющую.
"Итоги" были во многом передачей просветительской. Она давали возможность зрителям в регионах принять участие в осмыслении политической ситуации, что крайне важно в условиях России (да и Украины), где реальная политика происходит только в столицах, а в регионах политическая жизнь атрофирована. Зрители "Итогов" ощущали свою сопричастность к политической жизни страны.
Сравнить эти две передачи невозможно без учета политической ситуации в стране. "Итоги" были в первую очередь ориентированы на зрителей – симпатиков демократических партий: Яблока и партии Гайдара (а затем СПС). Даже в условиях, когда Гусинский сознательно сделал ставку на поддержку исключительно Зюганова и частично Явлинского, все равно люди из партии Гайдара появлялись в "Итогах". Киселев в принципе не мог отказаться от них, так как программа была рассчитана на зрителей-демократов.
А для Савика Шустера все политики – это герои "цирка на колесиках". Нет, разумеется, в эфире никто об этом не скажет. Политиков там гладят по головке и дают конфетку в виде возможности говорить. Но сам формат передачи исключает возможность осмысления, сочувствия и сопереживания.
Любопытно сравнить ток-шоу "Свобода слова" с другими знаменитыми ток-шоу российского телевидения. Думается, будет интересно взять за точки отсчета два особых ток-шоу: ток-шоу Влада Листьева и ток-шоу Соловьева "К барьеру".
Влад Листьев создал свое шоу по знаменитому образцу. Но, несмотря на подтяжки, это был не Кинг, а Листьев. И там не обсуждали программы и идеи. Однако это было все-таки чисто политическое шоу. Ибо Листьев выводил на сцену Человека. Он был беспощаден, но при этом очень человечен. Даже на мгновение в его ток-шоу не возникало ощущение цинизма. Ибо человек был ему по-настоящему интересен. Это то, чего и сейчас нет у Савика Шустера. И вся его интерактивная атрибутика меркнет перед человечностью Листьева.
Любопытно, что когда Киселев в своих "Итогах" приглашал в студию тех же политиков, которых потом пригласит Шустер, он пытался говорить с ними языком Листьева. Конечно, ему это удавалось плохо. Но при своих повторах и заиканиях он оставался человечным. Эта человечность была обязательным условием для перестроечного телевидения. Приглашенный в студию и находящийся в ней были на равных. То, чего опять-таки не может быть у Савика Шустера
Не менее любопытно и сравнение программы Савика Шустера с программой Соловьева "К барьеру". Вроде все похоже. Да и участники событий не сильно отличаются. Но только Савик Шустер не врет. Он может быть неприятен, он может вызывать протест. Но все-таки эта передача посвящена свободе слова, и ложь ей противопоказана. Как и манипуляции чужим мнением.
Именно таким и родилось шоу Савика Шустера: холодное, в меру циничное, немного задумчивое, очень стремительное и поучительное. И не врет.
И таким оно пришло в Украину.
Программа Савика Шустера произвела в Украине фурор, сенсацию, всебщее потрясение. Только вот потрясение чего или кого?
Разве заслуга Савика Шустера в том, что многие хотят голосовать "против всех"? Вряд ли. Ведь уровень доверия и к партиям вообще, и к парламенту в частности в Украине крайне низкий уже очень давно. И не секрет, что на выборах большинство избирателей голосуют не за кого-то, а против кого-то. Как голосовали в свое время не столько за Ющенко, сколько против Кучмы, и наоборот, не столько за Януковича, сколько против Ющенко. Да, конечно, свою роль в этой игре сыграли и политтехнологи, и обстоятельства, но только доверия к политикам как не было, так и нет. И в этом плане вряд ли можно преувеличивать значение самой программы .
"Свобода Слова" пришла в страну, где большая аналитика практически отсутствовала на телеэкране. Для подавляющего большинства зрителей программа Шустера заменила и Киселева, и Доренко и еще не одну из российских программ. Отсюда и готовность зрителей закрывать глаза на снижение темпоритма, на нарушение законов ток-шоу. Ведь для зрителя это не просто ток-шоу, это нечто гораздо большее.
Савик Шустер в России, даже уже в первые годы правления Путина существовал не в безвоздушном пространстве. Сила его программы была в том, что она во многом служила трибуной лидерам демократических партий – Яблока и СПС. Именно за этот СПС и любило эту программу. И именно присутствие в кадре этих людей придавало программе Шустера аналитический лоск. Но в Украине нет на сегодняшний день таких политиков и партий.
Именно поэтому программа, которая в России хоть как-то давала зрителям повод для осмысления ситуации, в Украине превратилась в чистый "цирк на колесиках".
Это, конечно, замечательно, что Савик Шустер хочет искать позитив. Но возможен ли он, во-первых, в рамках данного политического ток-шоу, а во вторых, в формате самого Савика Шустера? Ведь позитив – это всегда немножко идеализм.
Надо быть откровенным. У нас нет гражданского общества. Это Кучма мог убеждать весь мир, что оно у нас есть, это наши политики могут твердить, чтобы отработать хотя бы на словах западные гранты. Савик Шустер бросил фразу в своем интервью: "Ведь демократия – это очень просто: там, где есть независимые медиа, есть демократия. Больше ничего не надо – все остальное образуется. Но реально независимые".
Посмотрим на ВВС. Его задача – информировать и крайне осторожно комментировать события. И все? Увы, это не так. Во многих аспектах своей деятельности власть ВВС значительно превосходит власть политиков. И это вовсе не потому, что политики плохие, а ВВС – хорошее. ВВС выступает как постоянная оппозиция, причем имеющая возможность оповещать избирателей о своей позиции и никогда не отвечать за нее. Ибо на оппозиции не лежит ответственность за действия правящей партии.
И далеко не случайно, что даже в самой Великобритании левой ВВС противостоят новостной канал Скайньюс, имеющий более правую направленность. Упаси Господь, если бы в Англии безраздельно правило бы ВВС. Но ведь каналы изначально находятся не в равном финансовом положении. ВВС живет за счет налога, который платят все, а Скай – за счет рекламы. Любопытно, почему те, кто смотрит Скай, должны платить за тех, кто смотрит ВВС?
Главным и единственным условием демократии является избиратель, которому нужна демократия.
Но и это еще не все. За пятнадцать лет независимости у нас была выстроена очень своеобразная государственная структура. Во многом более лживая и фальшивая, чем даже в советское время. У нас не просто говорится одно, а делается другое. У нас вообще существует две жизни: одна для публичных деклараций, а вторая – для реального управления. Например, в сфере деклараций Партия регионов твердит о демократическом управлении страной, о ценностях Конституции и прочие красивые слова. А на практике, придя к власти в стране, Партия регионов заменила по всей стране руководителей главной, на сегодняшний день, силовой структуры в стране – налоговой администрации. С точки зрения деклараций – ну и что? А вот с точки зрения реального управления – это очень много стоит. Но в режиме ток-шоу этого не объяснишь.
Возможно, нам нужны новые аналитические программы, в моральную ценность которых поверят зрители. И вполне возможно, что для одних регионов эти программы должны быть на украинском, а для других – на русском языке. И возможно, эти программы должны быть по-хорошему пристрастны. Как в дни Майдана. Что вовсе не означает всепрощения лидерам Майдана, а лишь говорит о нравственной позиции журналиста.
А Савик Шустер пошел на "Интер". И первая его новая программа оказалась почти точной копией старой "Свободы Слова" на ICTV. Так что у нас теперь две идентичные программы, только одна с Савиком Шустером, а вторая с Андреем Куликовым. Я не буду обсуждать моральную сторону решения Шустера. В конце концов, это ничем не отличается от моральной стороны его решения весной 2001 прийти на НТВ. А вот Андрей Куликов вполне способен создать настоящую аналитическую программу. Я не знаю, какой у нее будет рейтинг, но он может сделать так, что его будут не просто смотреть, а думать над тем, что говориться в эфире.


Андрій Куликов: Англійський парламент за структурою своєю дуже подібний до нашої передачі

Чим для вас привабливий формат "Свободи слова"?
– На мою думку, це можливість вийти на цікавих співрозмовників. Нехай з ними іноді й нелегко працювати, тому що багато з них являють собою поважних осіб. Зрозуміло, вони звикли до певного стилю власної поведінки, як і до певного стилю поведінки тих осіб, які мають з ними справу. Я хочу спробувати запропонувати такий стиль спілкування, повестися з ними так, щоб "Свобода слова" не перетворювалась на виголошення партійних програм і тому подібного.
Володимир Маяковський говорив: "Не мы себя задвигаем или выдвигаем, а время это делает с нами". Як вважаєте, чому час висунув саме вас?
– Зрештою, думаю, що у випадку "Свободи слова" все вирішило чесне змагання. Але треба враховувати, що не всі брали участь у змаганні – когось просто не знали люди, що добирали претендентів. Хтось відсіявся на попередньому етапі, і на це були причини. Стосовно своєї кандидатури, то з публікацій і висловлювань окремих осіб я зробив висновок, що вирішальним була репутація. Тобто я потрапив на "Свободу слова" завдяки своїй репутації. Але ж у інших людей, що брали участь у конкурсі, вона також непогана. До того ж я вважаю, що репутація ніколи не буває стовідсотково правдивою. Тому мені прийдеться цю довіру дуже і дуже відпрацьовувати.
Як ставитесь до того, що вас обов’язково будуть порівнювати з Савіком Шустером?
– Я хочу дочекатися того моменту, коли Савіка почнуть порівнювати зі мною.
Чи не здається вам, що перехід ведучого на українську може знизити рейтинги програми?
– Постійно про це говорять, постійно цим лякають, постійно про це думаємо. Але я не вважаю, що це неминуче. Хоч небезпека така може бути. Але я би утримався від поспішних висновків. Я знаю, що насправді велика частина російськомовної аудиторії відкрита до української мови. Особливо коли пропонується якісний продукт. Якщо ми будемо робити якісний продукт, то ми надолужимо в іншому місті, ніж там, де втратили. Я не вважаю, що дуже багато людей відмовиться дивитися програму тільки тому що в ній збільшилась пропорційна частка української мови.
Чи є тенденція, що телебачення, і зокрема "Свобода слова", втрачає скептично налаштованих глядачів?
– Думаю, так.
Що робити, наприклад, вашій програмі в таких умовах?
– Спробувати запропонувати їм дещо інше, відмінне від попереднього. Що стосується нас – думаю, варто обмежити хронометраж програми, спробувати зробити її жорсткішою для того щоб всі цікаві або свіжі думки (якщо вони є) лунали ближче до початку. Спробувати період розігріву звести до мінімуму. Це найпростіший метод, і досить дієвий, щоб зацікавити глядача.
Вважаєте за потрібне сприяти подальшій політизації вітчизняного глядача?
– Але ж програма буде не лише про політику. Зараз теми певною мірою диктуються наближенням виборів. Але потім вибори закінчаться і можна буде поговорити про освіту, культуру, про письменство і кінематограф, про все що завгодно.
Але ж "Свобода слова" – це політичне шоу?
– Не обов’язково. Я не вважаю, що в програмі має бути лише політика. Адже це шоу, в якому стикаються ідеї. Такі ідеї можуть стосуватися чого завгодно, це може бути й тема міської забудови.
Чи має право ведучий політичного ток-шоу транслювати свою громадську позицію? Чи впевнені ви, що втримаєтесь від такої спокуси?
– Звичайно, буду намагатися цього уникнути. Та у мене є досвід перекладача, а перекладач за родом своєї діяльності має стримуватися від трансляції власної точки зору.
Розкажіть, як формується план кожної передачі. Якою мірою ви особисто берете в цьому участь?
– На всі сто відсотків. Але це не означає, що всі сто відсотків роботи і ідей походять від мене. Я маю на увазі, що я задіяний на всі сто відсотків. Пропоную тему, пропоную підтеми, висловлюю побажання відносно того, кого запросити в експерти. Але надходять ще й пропозиції від редакторів, є пропозиції від виконавчого продюсера Павлова, який два роки є по суті поточним режисером цієї програми. Отже, ми всі разом формуємо цей план. Частково він залежить від того, хто з цікавих персонажів зараз наявний.
Як оцінюєте свій перший ефір у "Свободі слова"?
– Мені сподобалось. Перш за все те, що я його вистояв. Вважаю, що четвірку тверду можливо ставити, і навіть с плюсом.
Чи обговорювали ви програму з засновниками?
– З засновниками – ні. А з Павловим, виконавчим продюсером, обговорював. В цілому враження позитивне, хоч ми виділили кілька моментів, над якими треба працювати.
Можете сказати, над чим саме будете працювати?
– По-перше, треба вкластися в менший час. По-друге, впровадити розуміння того, що треба поважати інших учасників. "Свобода слова" існує не для того, хто це слово має зараз. Якщо ти перебираєш свій час, тим ти позбавляєш слова іншу людину. Я вважаю особистою невдачею, і дуже цим переймаюся, що в першому ефірі не вдалось надати слово всім експертам. Я надав слово майже всім, але залишилось принаймні двоє людей, яких я хотів почути, але не вдалося.
Чи можна на "Свободі слова" уникнути лайки та особистісних претензій?
– Так. Я маю план, як цього уникнути. По-перше, я вірю, що людей можна переконати власним прикладом. По-друге, їх можна поставити в рамки, коли невигідно буде гаяти час на несуттєві сперечання. Якщо вони чітко знатимуть, що їм наприкінці не дадуть слова через те, що вони перебрали регламент на початку – наступного разу вони не будуть так робити.
Вас цікавить те, що відбувається у вітчизняній політиці?
– Так, все насправді. Мене насправді цікавить, хто переможе на цих виборах і завдяки чому, насправді цікавить, яка коаліція складеться в наступному парламенті і яким коштом. Цікавить мене й те, що стане з тими невеликими партіями, яким зараз пророкують непрохідний відсоток, як і з тими, які увійшли до більших списків, до широких виборчих блоків. Думаю, доля тих партій, що увійшли до "Нашої України" відрізнятиметься від долі тих, що блокувалися з "Партією Регіонів", де окремі партії при цьому залишилися самостійними. Мене цікавить і те, як поводитимуться ті люди, які прийдуть на програму – чи всі вони уперто будуть намагатися просто проголосити свої програмні настанови, чи вони будуть готові слухати інших.
Як ви орієнтуєтеся у потоці новин, яку пресу читаєте?
– Читаю в основному інформаційні джерела в Інтернеті та повідомлення інформаційних агентств. Аналітику зараз практично не читаю, але зазвичай прошу редакторів, щоб вони мені підбирали аналітику з того чи іншого питання.
Чи допомагає вам у нинішній роботі досвід, набутий під час роботи на ВВС?
– В цілому цей досвід справді виявися дуже корисним. Школа журналістики на ВВС скерована на те, щоб виховати спеціаліста незаангажованого, врівноваженого, який не надає нікому переваги. Вісім с половиною років, що я працював на цих засадах, багато мені дали. З Англії я приїхав з твердим переконанням, що треба працювати саме так. Але в Україні це дається нелегко.
Чи є зрозумілим для політологів на Заході наш нескінченний політичний екстрім?
– Я думаю, насправді у нас більше надриву, більше експресії ніж у політичних ток-шоу на британському телебаченні. Хоча і там час від часу спалахують пристрасті. Цікаво порівняти культуру поведінки тих же самих політиків і парламентарів. Справа в тому, що англійці велику частину своєї театральності витрачають у парламенті. В Україні це теж є. Але їхній парламент навіть за структурою, за формою своєю дуже подібний до нашої передачі. Там опоненти також сидять навпроти один одного, зустрічають промовців вигуками, сміхом, галалайканням. В кожної політичної сили є так звані передньолавочники (тобто ударна сила тієї чи іншої партії) і задньолавочники (це до певної міри можна порівняти з чотирма головними гостями і лавками експертів).
Яскравих, виразних журналістів заохочують до політичної діяльності. Якою мірою це могло б торкнутись вас?
– Я можу дати чітку відповідь на це питання: цього не буде. Хоч не виключаю, що спроби задіяти мене у політиці відбуватимуться. Я поважаю принцип свободи вибору, в тому числі і вибору політичного. Але якщо ти журналіст, а тебе залучають до партійної роботи – ти маєш принаймні на якійсь час припинити бути журналістом. Поки ти в списку, поки ти в парламенті, ти не маєш права бути журналістом. Але згодом ти можеш повернутися у журналістику.
Як мені відомо, ви народились у російськомовній родині. Чому і коли ви перейшли у спілкуванні на українську?
– Чесно кажучи, з дитинства говорив українською, хоч ця мова у спілкуванні й не переважала. Моя бабуся працювала на українському радіо і для неї мова була знаряддям праці. Зрештою, вона і для мене стала знаряддям праці. У бабусі завжди були цікаві книжки українською, до неї приходили поважні гості, які спілкувалися також українською. Я з дитинства до неї звикав. Ніколи в нашій родині не було ставлення до української мови як до другорядної. Просто між собою ми зазвичай розмовляли російською. В 9-му класі я перейшов з російської школи до української. Але остаточний вибір я зробив в 1979 році, коли пішов працювати в газету "News from Ukraine", де робочою мовою була українська. Відтоді це моя мова спілкування.