«Массовое сознание большей части россиян демонстрирует признаки «психологии осажденной крепости», для которой характерны многочисленные фобии по отношению к внешним и внутренним «врагам». В современных российских условиях возникновение такой массовой психологии кажется вполне закономерным. Удивительно, однако, что при бурном росте ксенофобии у представителей этнического большинства в его среде не наблюдается, казалось бы, неизбежного подъема организованного русского национализма».

Присутствие во всех толковых словарях русского языка слова «безвременье» указывает на его типичность — как для языка, так и для российской истории. При этом ни у лингвистов, ни у философов нет существенных разногласий в трактовке этого термина, понимаемого как «тяжелые времена», «эпоха общественного застоя». Основным содержанием такой эпохи является отсутствие образа позитивного будущего у большей части общества: «Его грядущее — иль пусто, иль темно». В стихах Лермонтова, написанных в 1838 году, за этой строкой следует описание характерного для безвременья состояния общественной апатии и политической сервильности:

К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно-малодушны,
И перед властию — презренные рабы.

Впоследствии Гебриел Алмонд и Сидни Верба назвали подобный тип сознания подданнической культурой, противоположной культуре гражданского участия. Еще позже социолог Роналд Инглхарт определил этот же тип сознания как культуру простого выживания — «самосохранения», в противоположность стадиально более высокой культуре развития — «самовыражению». Так или иначе, в начале второго десятилетия 2000-х годов в России отчетливо проявляется важнейший признак застоя-безвременья: общество осознает отсутствие перспектив. Это признается даже в кругах, близких к государственному истеблишменту. Например, руководитель ВЦИОМ Валерий Федоров, походя оценивая уменьшающиеся политические перспективы «белоленточной» оппозиции, вынужден констатировать в январе 2014-го отсутствие перспективных ориентиров и у нации в целом («теперь мы, по сути, топчемся на месте»). Для массового сознания россиян характерна апатия, «разброд и шатание» и преобладающая ориентация на простое выживание и возвращение («порой достаточно искусственное») к архаическим, патриархальным ценностям, целенаправленно противопоставляемым ценностям модернизации