Журнальный клуб Интелрос » Pro et Contra » №4-5, 2012
Турцию часто приводят в качестве вдохновляющего примера для остальных стран Ближнего Востока — она соглашается с этим и старается вести себя соответствующим образом. В последние годы турецкие политики прилагают все усилия, чтобы создать своего рода корпорацию под названием «Турция»: относительно свободную, стабильную и все более преуспевающую страну с преобладающим мусульманским населением и растущим международным влиянием.
Но как на самом деле выглядит турецкий опыт в восприятии других стран этого региона? В конце концов, Ближний Восток долгое время находился под властью Османской империи — предшественницы нынешней Турции, а все большее восхищение ростом турецкой экономики и ее внешнеполитического влияния зачастую сопровождается неоднозначными оценками как османского наследия, так и очевидно прозападной ориентации страны во время и после холодной войны. Говоря коротко, насколько убедителен пример Турции для арабского мира и можно ли действительно брать его за образец?
Для начала необходимо вспомнить, что опыт Турции уже давно оказывает влияние на те подходы, которые используются на самом Ближнем Востоке или во взаимоотношениях с ним. Однако до недавнего времени под этим опытом понималось нечто совсем другое, нежели сегодня. В политическом плане турецкий опыт ассоциировался с тем, как военная и бюрократическая элита подчинила религию сильному светскому государству во имя модернизации и вестернизации. Параллельно с этим армия сохраняла за собой право выполнять роль защитника секуляризма, которым она сама себя и назначила.
Такие договоренности основывались на допущении о несовместимости ислама и демократии, и эту точку зрения разделяли во многих западных столицах. Таким образом, ущербная демократия в сочетании со светской системой расценивалась как меньшее зло. Этот подход оказал влияние на системы, которые были созданы ныне уже свергнутыми режимами в Тунисе и Египте, и на отношение западных союзников к авторитарным светским режимам во всем регионе. Но в то же время он вызывал критику — особенно со стороны происламских кругов, выступавших против того, что они обычно именовали «кемализмом» — как антидемократическая, «ориенталистская» идеология.
Отличительная особенность сегодняшней Турции заключается в том, что прежние договоренности сейчас очевидным образом пересматриваются Партией справедливости и развития (ПСР), которая считает себя «умеренно исламистской» или имеющей «исламистские корни». Свободный и честный приход этой партии к власти в результате демократических выборов привел ее к столкновению с кемалистским истеблишментом, что способствовало поляризации политических сил на протяжении большей части 2000-х годов. При этом за происходящим пристально наблюдали в арабском мире.
ПСР одержала верх. В первой половине десятилетия она добилась общественной поддержки, стремясь к тому, чтобы Турция стала членом Евросоюза и в стране были проведены соответствующие реформы. Натолкнувшись на стену антитурецкого скептицизма со стороны европейцев, особенно немецких и французских христианских демократов, ПСР сумела сохранить взятый темп и направила свою энергию на развитие торговых и дипломатических отношений с ближайшими соседями Турции.
По данным трех проведенных подряд общенациональных опросов, успех ПСР также обеспечивался все более впечатляющими темпами роста на протяжении десятилетия — до 11 проц. в первом квартале 2011-го — и совершенствованием коммунальных услуг и инфраструктуры, профинансировать которые стало возможным именно благодаря такому экономическому росту. В июне 2011 года в знак протеста против все более масштабного расследования якобы имевших место планов государственного переворота ушли в отставку четыре высокопоставленных генерала: начальник Генерального штаба и командующие армией, авиацией и флотом, — таким образом были закреплены результаты турецкой «тихой революции», а в политической жизни власть от военных перешла к гражданским лицам. …