Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Проблемы цивилизационного развития » пр№2, 2021

С.Г. Ильинская, В.И. Рыжкова
Цивилизационная специфика архетипических образов русской и европейской сказок (опыт сравнительного исследования)

Svetlana G. Ilinskaya, Varvara I. Ryzhkova

Comparative research of archetypical images
of Russian and European fairy tales

Данная статья носит междисциплинарный характер. Будучи выполнена на стыке цивилизационной теории, психоанализа и литературоведения, она позволяет дока­зательно выявить специфику архетипически-метафорических образов аналогичных русской и европейской сказок (ранее передаваемых посредством устной традиции). Для сравнительного исследования были выбраны две сказки с очень похожим сю­жетом: «Кузьма Скоробогатый» (в обработке А.Н. Толстого) и «Кот в сапогах» (в пересказе Ш. Перро). В настоящем исследовании метод психоархеологических раскопок Клариссы Пинколы Эстес, разработанный ею как последовательной юнги­анкой для анализа индивидуального бессознательного, существенно дополнен ли­тературным и социально-политическим анализом, что позволило выявить суще­ственную разницу между базовыми ценностями европейского и российского варианта рецепта восхождения по социальной лестнице.

Проведенное исследование призвано продемонстрировать, что у российской циви­лизации есть особое ценностно-архетипическое ядро, позволившее ей возникнуть и сохраниться, значительно расширить цивилизационное пространство последую­щим включением этнических групп, прежде персонифицированных в народной сказке в образах пастухов Змея Горыныча. Воспроизведение аутентичной «сакраль­ной вертикали», по мнению авторов, продолжает оставаться непременным услови­ем сохранения российской цивилизации.

Ключевые слова: цивилизация, российская идентичность, европейская идентич­ность, архетип.

This article is multidisciplinary comparative study. It includes some aspects of civiliza­tional theory, psychoanalysis, and literary criticism. Objects of study are archetypal metaphorical images of two fairy tales: Russian “Kuzma Skorobogaty” and European “Puss in Boots”.

Ильинская С.Г., Рыжкова В.И. Цивилизационная специфика...

87

In this study were used the method of psychoanalysis of Clarissa P. Estes, literary and socio-political analysis. This allowed us to identify some differences between the basic European and Russian social values.

The study demonstrated that Russian civilization has a special values and archetypal core, which were a prerequisite for its emergence and preservation. Russian civilization space was expanding by the inclusion of ethnic groups, which personified in a folk tale in the images of the shepherds of Zmey Gorynych. The authors think than reproduction of the authentic hier­archy of archetypes and values is an indispensable condition for the preservation of Russian civilization.

Keywords: civilization, identity, Russian, European, archetypes.

Методологические основы исследования

В отличие от Махадео Сах Сварнкара, в 1995 г. на основе оригинальных письменных источников осуществившего сравнительный анализ архетипов власти в принципиально различных западноевропейской и восточной фило­софских традициях [8], объектом данного исследовании избраны культурно очень близкие русская и французская сказки. Особую актуальность обраще­ние к ним приобретает в 2020 г., объявленном годом России во Франции и Франции в России, хотя французская сказка была выбрана, в первую оче­редь поскольку соавторы вслед за Николаем Данилевским и его последова­телями считают, что Франция – есть «самое полное выражение Европы» [1, с. 251‒253].

Россия и Франция – две страны с очень богатой историей и культурой, у которых немало общего. Обе страны в условиях американоцентричной глобализации стремятся сохранить свой язык и самобытность. История обеих тоже сильно переплетена: после Великой Французской революции французские дворяне массово эмигрировали в Россию, становясь воспита­телями детей русских дворян. В связи с этой тенденцией французский язык в XIX столетии стал языком российской элиты. После Великой Октябрь­ской революции уже российское дворянство устремилось во Францию, су­щественно обогатив ее культуру. Как следствие, мы можем увидеть колос­сальное интеллектуальное взаимопроникновение.

Однако, по мнению авторов, архетипы русской и французской мен­тальности, обусловленные принадлежностью к российской и европейской цивилизациям соответственно и отраженные, в том числе в народных сказках, различны. И, работая с «бессознательным» народных сказок, им удается выделить то особенное, что заключено в отечественной традиции, показать его уникальность. Тем самым ставится под сомнение возмож­ность универсального обучения и социализации, в том числе на базе искус­ственного интеллекта. Выдвигается на первый план важность собственной традиции, ее устной передачи, не искаженной безгранично тиражируемым

88

Культура и цивилизация

видеорядом (космополитические мультфильмы Уолта Диснея и т. п.), что также обусловливает актуальность исследования.

Есть еще одна методологическая тонкость. Для любого последователь­ного юнгианца архетипы универсальны и неизменны, они фундаменталь­ным образом помимо нашей воли определяют то, что мы делаем. Для Карла Юнга архетипы коллективного бессознательного «необоримы», поскольку они не поддаются рефлексии. Для психоанализа его последовательницы К.П. Эстес, метод которой был в данном исследовании развит и применен, – главное для человека вернуться к своей «дикой» природе. Ключевой момент в нем – пробуждение в индивидууме «первозданного», вечного [13, с. 20].

Однако авторы настоящего исследования, соединившие метод психоар­хеологических раскопок и локально-цивилизационный подход, полагают, что для каждой самобытной цивилизации1 характерен свой архетипически-метафорический способ передачи аутентичной иерархии ценностей. И для того чтобы вычленить архетипическое ядро локальной цивилизации, прихо­дится обращаться к методам многих социальных и гуманитарных наук, в том числе к анализу аутентичных текстов (мифов и сказаний), поскольку «сакральная вертикаль»2 каждой локальной цивилизации в течение всей ее истории, за исключением самого новейшего времени, передавалась главным образом посредством ритуального ознакомления с текстом, сначала в форме устной, затем – письменной традиции. И не случайно геополитик Цымбур­ский, развивавший цивилизационную теорию в постсоветский период, был профессиональным филологом, специалистом по древним языкам, а Вадим Кожинов, обосновывавший отличие российской цивилизации от западной в позднесоветское время, пришел в историю из филологии.

На этом пути также постепенно приходится пересматривать многие соци­альные и философские догмы. Так смысловой локус понятия цивилизации сместился с «высшей стадии развития человечества» или «технической одно­родности, культурного антипода» в сторону «крупной локальной социо­культурной общности», а затем и способа самоидентификации. Архетипы, как основания этой самоидентификации, первоначально в теории психоана­лиза бывшие универсальными для всего человечества «единицами культурно­го бессознательного», тоже претерпели процесс локализации и фрагментации.

Необходимо также учитывать, что в литературном анализе под архети­пом обычно (в отличие от психоанализа) понимается архетипический образ, т. е. художественный образ, аккумулирующий многовековой культурный опыт, позволяющий концентрированно и незамутненно передать его от по­коления к поколению [6]. Образ этот допускает вариативность, но в то же


1 В.Л. Цымбурский [12] предпочитал называть их контекстно-связанными.

2 Религия или идеология, соотносящая культуру, социальную практику и геополитику группы народов с трансцендентной высшей реальностью [12, с. 212].

Ильинская С.Г., Рыжкова В.И. Цивилизационная специфика...

89

время имеет узнаваемый и интуитивно воспроизводимый в художественном произведении вид. Предполагается, что в народных сказках он представлен в наиболее неискаженном виде. Хотя, конечно, нельзя исключать и различ­ные позднейшие напластования, в том числе привнесенные собирателями сказок, осуществившими их литературную обработку.

В литературоведении долгое время доминировал взгляд отечественного филолога и фольклориста В.Я. Проппа о единстве образов и мифологем ска­зок различных народов. Сегодня он постепенно пересматривается, в том числе под влиянием локально-цивилизационной теории. Философский ана­лиз архетипических основ той или иной культуры выделяет в ней универ­сальные (например, Апокалипсис) и локальные архетипы и утверждает, что архетипическим единством обладает, скорее, не сказка, а миф. А сказки, напротив, «открывают доступ для анализа отдельной культурной традиции, социальной атмосферы определенного народа, поскольку имеют прочную генетическую связь со своей исторической средой: они отражают генеало­гию желаний, повторяющихся из поколения в поколение… В сказках стано­вится более очевидным, какие модели социально-общественного поведения поощряются и, наоборот, какие наказываются. В сказке лучше просматрива­ются черты главного героя, с которым, как правило, и происходит самоиден­тификация слушателя. В мифах же и сюжет, и сам герой часто имеют над­персональный характер. Поэтому сказки становятся удобным материалом в рамках анализа этнических и социальных архетипических установок и мировосприятия того или иного народа» [3, с. 106‒107]3.

В связи с этим вырастает значимость эвристического потенциала тек­стов народных сказок, в которых скрыты глубинные смыслы человеческой природы и особенности национального характера.

По мнению исследовательницы Е.М. Лулудовой, через архетипы и ар­хетипическое сказки передают «истинную мудрость». Главная цель каждой сказки – сказать о жизни нечто фундаментальное, отвечающее на один из основных, базовых, смысложизненных архетипических вопросов: «Что есть мир?» и «Что я должен делать?» Причем, мораль в сказке «не выво­дится в конце отдельным утверждением, а “вычитывается” столько раз, сколько “читатель” ее “читает”. Сказка – это не то, что “я знаю”, а то что “я помню”» [7, с. 807].

При этом «любая, на первый взгляд, незначительная деталь в сказке при тщательном рассмотрении становится важнейшей составляющей сказочного


3 Пересмотреть устоявшуюся в юнгианстве т. зрения на архетипы и преодолеть западо­центричный универсализм Мария Иванова смогла с помощью интегрально-сопостави­тельного историко-философского исследования взглядов К.Г. Юнга (изначально воспри­нявшего идею архетипов из индийской философии) и индийского философа Ауробиндо Гхоша, развивавшего теорию архетипов параллельно с Юнгом.

90

Культура и цивилизация

повествования» [5, с. 92]. Именно эта детальность анализа позволила авторам выделить архетипы социального действия и увидеть разницу между европей­ским и русским вариантом рецепта восхождения по социальной лестнице.

Таким образом, мы не оспариваем точку зрения С.Ю. Неклюдова [9] о единстве сюжетов сказок у различных народов и даже намеренно взяли две сказки, имеющие практически идентичный сюжет. Наша задача: более детальный анализ, поиск и объяснение встречающихся различий.

В обеих избранных к рассмотрению сказках представлена аналогичная ситуация: животное помогает человеку выбраться из нищеты и достичь вы­сокого социального положения. Обратимся к характеристике животных – братьев наших меньших. В сказке подразумевается, что животное – это часть нашей природы, часть нашей души. Тем более, что различные живот­ные отражают определенные качества человеческого характера. Во многих сказках и баснях кот и лиса – это некое олицетворение хитрости, хотя и в разных проявлениях: от мудрости до наглого плутовства.

На первый взгляд может показаться, что «Кот в сапогах» и «Кузьма Скоробогатый» – две вариации одной сказки. Однако попробуем раскрыть глубинный подтекст обеих сказок. Сравним оба названия. Как правило, в названии сказки отражается либо ее главный герой, либо ключевой вол­шебный предмет. Так что, судя по названию, кот в сапогах – главный герой одноименной сказки. Именно его, если можно так выразиться, прожектера своего хозяина, объявляют важнейшим действующим лицом сказки.

Возникает вопрос: если сюжеты у двух сказок сходные, почему же глав­ным героем в самом названии русской сказки объявляется не Лиса Патрике­евна, или Лизавета Петровна, а Кузьма Скоробогатый? У лисы в данной сказке имени вообще нет. И почему тогда сказка про кота в сапогах не назы­вается «Маркиз де Караба» или «Мельничий сын»? Попробуем разобраться.

«Кот в сапогах»: анализ европейского сюжета

Сказка про Кота в сапогах начинается с того, что один мельник оставил в наследство своим троим сыновьям мельницу, осла и кота. Дележ проходил по принципу старшинства: старшему – мельницу, среднему – осла, младше­му – кота. Наследство – это то, что отец передает своим детям в качестве условного плота, который поможет им начать жизненное плавание. Почему кот (ничтожное наследство, если мыслить рационально) достается младше­му сыну? Различные материальные блага в сказках подразумевают либо на­личие скрытого клада душевных богатств, либо, напротив, его полное от­сутствие. Те материальные блага, которые сыновьям оставляет отец, рас­крывают нам и духовную сущность братьев. Трое братьев срастаются судьбами с полученным наследством.

Ильинская С.Г., Рыжкова В.И. Цивилизационная специфика...

91

Поскольку отец – мельник, мельница у него – средство производства, осел – рабочая сила, кот – охрана от мелкого расхитительства. Мельница здесь олицетворяет процесс преобразования природных богатств (зерна) в продукт человеческого потребления (муку). У всех народов в той или иной степени хлеб символизировал жизнь, добро. Старшему сыну достается уже подготовленное и испытанное средство произвести муку (основу хлеба). Тем самым ему уготовано пойти по стопам отца, и никакого индивидуаль­ного развития у него не будет наблюдаться. Самый близкий и, казалось бы, самый обеспеченный путь не влечет за собой никакого духовного роста или продвижения наверх социальной пирамиды. Старший сын – человек оседлой судьбы, работающий с земельными богатствами, прочно обосно­вавшийся на насиженном месте.

Второму брату достался осел, т. е. воплощение сферы транспортных услуг, в которой среднему сыну за счет изначально ограниченных возмож­ностей не грозит вертикальная социальная мобильность. На основе судьбы двух старших братьев можно сделать вывод: материальное обеспечение не всегда влечет за собой духовное богатство, под которым в данной сказке подразумевается изворотливость ума. В сказке подчеркивается, что с умом можно получить гораздо больше, нежели с присущим твоему социальному слою богатством. В данном случае можно увидеть сходство с экономиче­ской ситуацией в предпринимательстве: человек, даже имея начальный капитал, может не добиться никаких успехов в делах при отсутствии пред­принимательских способностей. А вот имея талант предпринимателя, даже без начального капитала можно развить свой бизнес.

Теперь уделим внимание младшему сыну, горюющему по поводу до­ставшейся ему доли. Кот практически во всех сказках является символом домашнего уюта, душой дома, защитой от мелких вредителей; а дом – осно­ва нашей жизни, ее корень. В то время как старшему и среднему сыну до­стается в наследство соответственно жизненный каркас и тягловая сила, младшему достается аж душа дома! С этим связан еще один европейский обычай – первым в новый дом запускают кота. Это логично: чтобы тело дома ожило, в него надо вселить душу, а та уничтожит все наши мелкие со­мнения, неприятности и комплексы, которые подтачивают нас изнутри. У души дикое происхождение, и, если кота выгнать на улицу, он снова сам в состоянии будет добывать себе пропитание, в то время как дом без души постепенно пустеет и мертвеет. Душа же без комфортных условий прожива­ния проходит путь саморазвития. Останься кот дома, он бы продолжал бо­роться с мелкими домашними вредителями, не смог бы превратиться в слу­гу маркиза де Караба и уж тем более в победителя людоеда. Он бы даже не узнал, на что в действительности способен.

92

Культура и цивилизация

Что младший сын не обрадовался наследству, вполне объяснимо: каж­дому человеку время от времени присущи сомнения в востребованности его душевных качеств. Тем более, что явственных карьерных успехов люди с богатым духовным миром достигают нечасто. Если разобраться, это происходит чаще всего от прямоты и простодушия, но есть тут и другая причина: мало кто знает, как правильно надо использовать свою доброту ис­кренность, чтобы получить признание. И мы часто открываемся тем, кто пытается нас использовать, забывая покорить тех, кто может нас оценить.

Так что в отношении своей души парень проявляет некоторый комплекс неполноценности. Приведем его слова: «Братья мои могут честно зарабаты­вать себе на жизнь, если соединят свое имущество; а мне, когда я съем свое­го кота, а из его шкуры сделаю себе муфту, придется умереть с голоду» [11, c. 94]. Он осознает ничтожность своего возможного материального вклада в совместную работу с братьями. Но в самом начале сказки ясно дается по­нять – человеку, ставящему выше всего духовные ценности, с дельцами не по пути. А его братьям с их ограниченным духовным миром никогда не достичь высокого нравственного роста. Помня, что под материальными богатствами в сказке подразумеваются духовные, продолжим.

Чтобы достичь хоть каких-то успехов в обществе, неопытный человек прячет свои сокровенные душевные ценности, потом постепенно от них из­бавляется, и в конце концов полностью их уничтожает. Весь наш душевный капитал уходит на удовлетворение нашего самолюбия (аналогично с физиче­ским насыщением), и в итоге, уничтожив свое духовное богатство, мы лишь оттягиваем неизбежный в этом случае конец. Причем кончина духовная на­ступает раньше физической. И пользы от скудной практической выжимки из своего духа (здесь – муфты из шкуры кота) не добьешься никакой.

Возможно, именно поэтому парню не очень-то хочется использовать кота в качестве закуски. Кот, как «Основная Душа», прекрасно это понима­ет. Он хорошо владеет собой и подсказывает своему хозяину, почтительно называя его государем, чтобы тот дал ему мешок, пару сапог, в которых удобнее пробираться через кусты, и подает надежду на лучшую долю. Он знает, что со своими силами и новыми способами раскрытия способностей сможет покорить своими качествами (вернее, учитывая, что кот – душа сына мельника, качествами своего хозяина) даже самого короля. Кстати, забыть «душевное» происхождение Кота нам не дает не только то, что свое новое «тело» он величает государем, подчеркивая тем самым ценность и высоту его внутреннего мира, но и то, что Кот не убегает. Хотя, учитывая сообрази­тельность Кота, услышав, какие у его хозяина планы на его счет, он, свобод­но используя свою дикую природу, имел возможность убежать в лес и жить там. Но Кот не убегает и даже обещает помочь своему хозяину. Следова­тельно, они нераздельны.

Ильинская С.Г., Рыжкова В.И. Цивилизационная специфика...

93

На основе приведенных выше аргументов можно сделать вывод – все­гда слушай свое сердце. Сын мельника, откровенно говоря, не слишком по­верил своему Коту, однако он не теряет надежды, что тот его выручит, а от надежды до веры один шаг. Дать своей душе пищу для деятельности – самое важное в нашей жизни. Когда наша душа получает то, о чем просит, нам сразу становится легче жить. А поверив своей душе, что нам стоит запастись терпением? И результаты не преминут себя показать.

Вера – самое лучшее топливо, и больше для духовного роста ничего не нужно. Раз мы заговорили о душе, приведем еще один пример духовной основы: обувь. Во многих сказках обувь имеет ключевое значение. В данном случае деятельность Кота начинается с того, что ему дают обувь. Как гово­рит он сам, для того чтобы пробираться через кусты. Однако Коту в реальной жизни для этой цели сапоги ни к чему. Выходит, что это всего лишь метафо­ра, которая олицетворяет жизненные тернии. Душе, чтобы удачно отправить­ся в мир и благополучно оттуда вернуться, не поранившись, необходимы прочные сапоги. У Владимира Высоцкого есть такие строчки: «…Поэты хо­дят пятками по лезвию ножа – / И режут в кровь свои босые души!» [2, c. 191]. Следовательно, душе с нежной основой, платформой, необходи­мы прочные сапоги, которые позволят ей, с одной стороны, сохранить свою целостность, а с другой – не оказаться чужой мишенью и не травмироваться в Лесу Заблуждений. И потом, Кот – это Душа Дома, домашнее животное, пусть и с диким происхождением; следовательно, он менее подготовлен к «жизни без сапог», чем, например, лиса в сказке о Кузьме Скоробогатом.

У сапог, которые получает Кот, есть еще одно «магическое» свойство: они делают его почти человеком. Он теперь «господин Кот». Ведь бедные люди чаще всего ходили босиком или в грубых башмаках. А сапоги – это уже атрибут не простого крестьянина, а более благородного человека, самое меньшее – охотника. И Кот начинает свою деятельность именно как охот­ник: делает в лесу ловушку для кроликов, а сам притворяется мертвым. Это довольно ловкий ход в социальных отношениях: еще не искушенные в хит­ростях света кролики (олицетворение глупости) видят только мертвого кота, но не замечают, что на нем сапоги. Действительно, один кролик попался на приманку и был схвачен котом в сапогах. Это лишний раз доказывает, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Для того чтобы поймать кролика, коту был необходим определенный барьер против чувствительно­сти, так что он предусмотрительно поступил, попросив сапоги.

Добыча Кота в сапогах – это первые результаты Души, начавшей само­стоятельную деятельность. Скрытый смысл охоты – совершенствование на­выков, приобретение первого опыта. Неудивительно, что Кот по сюжету сказки чрезвычайно гордится своей добычей. И сразу же пустил в ход свой душевный опыт дарения. В сказке, конечно, кот делает это с умыслом, но

94

Культура и цивилизация

мы видим процесс душевного становления: первую свою духовную добычу ты отдаешь вышестоящему (тоже в духовном смысле) лицу, вместо того, чтобы отдать ее хозяину или съесть самому. Кот понимает, что отданное безвозмездно воздастся сторицей.

Итак, Кот отправляется к королю и просит у него аудиенции. Самое странное с реалистической точки зрения то, что король принимает его – кота! Но здесь видна та самая «магическая» роль сапог. Они выступают в сказке, как паспорт в действительности. Без сапог кот – просто кот, босая душа, которую в обществе намеренно или по неосторожности растопчут персонажи, сумевшие обзавестись обувью. Сапоги практически превраща­ют кота в дворянина.

На самом деле, мысля рационально, кролик для короля довольно жал­кий подарок. Но у кроликов очень нежное мясо и пушистая шкурка, и в переносном смысле подобный подарок – это проявление дружелюбия, как улыбка. «Главное – не подарок, главное – внимание». По-видимому, ко­роля вниманием не баловали. Если посмотреть на дальнейшее поведение короля в сказке, то можно догадаться, что королевство у него было довольно маленькое. В Средние века в Европе из-за феодальной раздробленности су­ществовала шутка, что король, ложась спать, вынужден поджимать ноги, чтобы они случайно не оказались на территории соседнего королевства. Так что, приняв кота, король делает его почти равным себе. Кот, войдя к королю, отвешивает ему низкий поклон, чем подчеркивает свое уважение, и говорит: «Государь! Вот кролик, которого господин маркиз де Караба поручил мне поднести вам от его имени» [11, с. 98]. Шарль Перро делает пометку: «Та­кое имя заблагорассудилось ему дать своему господину». С этого самого момента сын мельника уже становится «Маркизом де Караба». На самом деле это такое же нарицательное имя, как и Скоробогатый. «Караба» по-французски означает «жестокий». Чтобы ясно дать понять королю, что его господин – крупный землевладелец, кот дает тому внушительное прозвище. Очень четко обозначен принцип: не хочешь, чтобы тебя угнетали – угнетай сам. С материальной точки зрения Кот использует именно такой способ, чтобы помочь своему господину – своему «телу» – подняться вверх по ка­рьерной лестнице. На феодальной лестнице маркиз стоит ниже герцога, над которым находится сам король, но выше графа. Таким образом, Кот, продви­гая своего хозяина, не до такой степени дерзок, чтобы объявить его герцо­гом, но все же отводит ему высокий сан.

Кот продолжал носить королю мелкую дичь два или три месяца, то есть «брал количеством», но как тогда жил, вернее, выживал сам «маркиз де Караба»? Выходит, что, позволив своим душевным качествам свободно развиваться, наши былые комплексы перестают тревожить нас. А природа души, которой дали свободу, постепенно заставляет наше поверхностное

Ильинская С.Г., Рыжкова В.И. Цивилизационная специфика...

95

«Я» перетекать во внутреннее. Сам «маркиз» как бы исчезает из поля на­шего зрения, но тем не менее он присутствует в сказке, временно перево­площаясь в Кота.

Но вот Кот дождался подходящего случая: он узнает, что король собира­ется поехать на прогулку вдоль берега реки со своей прекрасной дочерью. В этом уже видно влечение душ – Душа хозяина еще раньше, чем он сам, понимает, что красота принцессы (под которой подразумевается не только внешняя, но и внутренняя) предназначена именно для его хозяина. В терпе­нии Кота видно необходимое условие для начала тесной дружбы: сперва произвести впечатление достойного человека, затем длительное время ока­зывать мелкие знаки внимания, чтобы подчеркнуть свое постоянство и по­высить личное достоинство человека, которому ты уделяешь это внимание, а потом, когда человек полностью подготовлен, показать ему, что ты тоже нуждаешься в его помощи, заставив проявить великодушие по отношению к тебе и повысить его авторитет в собственных глазах.

Как сказал своему хозяину кот: «Если вы послушаетесь моего совета, то ваше будущее обеспечено», после чего дал соответствующие указания, а именно – искупаться в нужном месте. И «маркиз» слепо следовал им, сам не зная, какая ему от этого будет выгода. В чем заключается смысл такого купания? Чтобы вступить в новую жизнь, человеку необходимо полностью очиститься, избавиться от всего старого, что он на себе носит. Для этого надо отбросить все сомнения, взглянуть на мир без лишних предрассудков, которые успели у него накопиться, и полностью положиться на мудрость своей души.

Далее по сюжету Кот зовет на помощь короля, объясняет положение своего хозяина внезапным ограблением, и король велит дать маркизу рос­кошный наряд. Одежда осуществила с новоявленным маркизом то же превращение, что и сапоги с котом. И вот уже произошел стремительный карьерный взлет – только что у паренька не было ни гроша за душой, теперь он сидит в одной карете с королем и принцессой, которую покоряет своей привлекательной внешностью и несколькими ласковыми взглядами. Кот в восторге от того, что его план удался, однако он не позволяет себе рассла­биться. Он забегает вперед, и, угрожая крестьянам, встречающимся на его пути, заставляет их сказать королю, что луга, поля и тому подобные угодья принадлежат маркизу де Караба. Король вместе с маркизом радовался об­ширности его владений, да и сам маркиз входит в роль, подыгрывая своему коту. В пути духовного развития есть такой этап, когда мы после долгой самоотдачи вдруг получаем ответные блага и начинаем верить в то, что наши качества не такие уж и бесполезные, но не позволяем себе прекратить свою деятельность, смутно ощущая, что дело еще не закончено.

96

Культура и цивилизация

Между тем Кот попадает в великолепный замок, который принадлежит людоеду, являющемуся к тому же владельцем тех земель, по которым проез­жал король. В средневековой Европе было довольно распространенным яв­лением то, что крупные феодалы обладали большими угодьями, чем сам ко­роль. Людоед в данной сказке олицетворяет собой дворянство, а его способ­ность превращаться в разных зверей – искушенность в хитростях света, гибкость в области обмана и способах эксплуатации. И тогда Кот совершает тонкий дипломатический ход: засвидетельствовав людоеду свое почтение, под видом простого любопытства пытается побудить того проявить свои са­мые различные качества. Сначала заставляет людоеда обнаружить самые сильные свои стороны, затем показывает весь свой трепет перед его силой. Это создает у людоеда иллюзию того, что перед ним благоговеют в любой его ипостаси. А уж оскорбленное самолюбие, вызванное недоверием кота («Меня также уверяли, но я не могу поверить, будто вы можете превратить­ся в крысу или мышку»), решает исход дела. Если мы не можем победить человека, когда он силен, то мы можем заставить его стать настолько сла­бым, чтобы мы сумели его победить. Здесь тоже можно провести душевную аналогию. Кот по своей профессии – борец с мелкими вредителями, кото­рые населяют дом. Сейчас его же стараниями владения маркиза де Караба заметно возросли, причем за очень короткий срок. Душа прошла этап стре­мительного духовного роста, и пока ее задор не иссяк, на последнем витке напряжения она употребляет все свои силы, чтобы победить главного врага. Для того чтобы победить людоеда, надо вывести его на чистую воду. И коту удается это сделать. Поддавшись низменной слабости, людоед становится тем, кем он, в сущности, является – мелким вредителем (хотя ему и удается до этого произвести колоссальное впечатление и завладеть обширными тер­риториями). Коту этого и надо – он успешно закусывает людоедом и бежит встречать короля, принцессу и новоиспеченного маркиза. Засим следует окончательное расположение короля к маркизу, свадьба последнего с прин­цессой и счастливое обеспеченное будущее главных героев. Кот становится вельможей, а мышей ловит только для забавы. На первый взгляд, это некий тупик в духовном развитии, однако поскольку кот в силу привычки продол­жает бороться с мелкими вредителями, он все же сохраняет свою функцию «санитара» души.

Ильинская С.Г., Рыжкова В.И. Цивилизационная специфика...

97

«Кузьма Скоробогатый»:
ключевые особенности отечественной версии

Начало сказки «Кузьма Скоробогатый» кардинально отличается от евро­пейского варианта: «Жил-поживал Кузьма один-одинешенек в темном лесу. Ни скинуть, ни надеть у него ничего не было, а постлать – и не заводил» [10, с. 229].

В отличие от «Маркиза де Караба», который до начала Котом «реклам­ной кампании» имени не имеет вообще, а когда получает, то это имя оказы­вается практически нарицательным (что подчеркивает, как высоко стоит у европейцев влияние в обществе: без чина ты – никто), Кузьма Скоробога­тый имеет собственное имя, данное ему от рождения. Это имя имеет древнегреческое происхождение. Оно образовано от «kosmos» – порядок, мир, вселенная; все слова, которые подразумевают гармонию, порядок или красоту, имеют этот корень. Также с устроением мира связано греческое имя Космо, которое означает «кузнец», «устроитель мира». Можно вспо­мнить русскую поговорку: «Каждый человек – кузнец своего счастья». В сказке явно подчеркивается, что Кузьма создал свое счастье собственны­ми руками. То, что, только выйдя в свет, Кузьма становится Скоробогатым, указывает нам, что все материальные богатства суть ценности преходящие. Кузьма изначально имеет целостность души, ему только необходимо в ней разобраться, причем разобраться самому – ведь он в лесу один. У него не было ни насиженного места (мельницы), ни отца, который может оста­вить что-то в наследство, ни братьев, которые отобрали бы себе все беспо­лезное, оставив ему только Душу дома. Кузьма сам как будто бы является душой леса. Отчетливо видна функция природы: Природа – мать, кормили­ца, сила. Только духовного богатства у Кузьмы много, поди разберись, как его использовать. И в этом дремучем лесу человеку надо поймать свою ли­сицу. Кстати, лисица в русских сказках всегда женского рода, за редким ис­ключением. На западе, как правило, это персонаж мужского рода – Лис, ко­торый встречается во многих сказках и баснях. В русских сказках именно Лиса Патрикеевна чаще всего встречается и как самый хитрый, и как жен­ский (среди зверей) персонаж. Это связано с тем, что, по поверьям русичей, женщина хитрее или сообразительнее мужчины. Поскольку мужчины мыс­лят более прямолинейно, руководствуясь жизненным опытом, а женщины углубляются в тонкости и больше доверяют своим чувствам. Так что в сказках если хитрость – то непременно женская. У древних славян лиса находилась под покровительством Морены (олицетворения смерти) и Мако­ши (богини судьбы и домашнего очага), следовательно, она несет в себе мудрость и интуицию. Примерно та же связь, что проходит между кошкой и Бастет, египетской богиней, покровительствующей домашнему очагу. Од­нако Кот в сапогах – явно персонаж мужского пола. Об этом говорят его са‐

98

Культура и цивилизация

поги. Он – душа лже-маркиза, и оба они мужского пола. А Кузьма Скоробо­гатый ловит в лесу свою Интуицию, чтобы она для преумножения душевно­го богатства помогла ему найти свою половину.

В сказке не сказано, что Кузьма страдает от одиночества. Судя по его по­ведению, ему в лесу комфортно, он живет в гармонии с природой, не заводит себе ни одежды, ни домашней утвари. Это подчеркивает его готовность при­обрести душевное богатство или создать его самому, тем более что личные навыки у него имеются. Ему не надо скидывать с себя душевные лохмотья или постилать себе что-нибудь на землю. Как правило, одежду люди получа­ют, проживая в социальной среде: либо чистую, которая в процессе духовно­го обнищания принимает все более жалкий вид, либо изначально плохую. Маркиз де Караба корнями связан с мельницей, и, чтобы приобрести бога­тую одежду, ему необходимо воссоединиться с природой, а именно – с реч­ной водой, которая унесет от него прошлое и смягчит процесс перетекания в новые формы. Кузьма же проживает в девственном лесу и сам ему соответ­ствует. Только душа Кузьмы представляет собой точно такой же темный лес, и, чтобы в нем не заблудиться, необходим надежный проводник. Кузьма ста­вит в лесу капкан, и в него попадает лиса. Капкан – деталь немаловажная, сразу чувствуется связь со значением имени Кузьма – «кузнец».

Ловит Кузьма лису с расчетом: продать, а на заработанные средства же­ниться. Это, конечно, тоже путь к приобретению половины, но путь наибо­лее простой, привычный и заведомо неудачный: Кузьма и сам не достигнет высот, и жену себе получит соответствующую; при этом непонятно, как они будут друг друга дополнять – жена-то будет из нижайшего слоя социальной среды, а Кузьма – из недр природы.

Тут, как и в сказке про Кота в сапогах, оба – и Кузьма, и лиса, – прекрас­но это понимают. Вернее, первоначально Кузьма предлагает свой план, но, услышав обещание лисы сделать ему «великое добро» при условии, что он ее покормит, охотно соглашается на ее предложение. Кстати, Кот в сапогах изначально ничего своему хозяину прямо не обещает, тогда как лиса сразу говорит Кузьме: «Сделаю тебя Кузьмой Скоробогатым». Великая интуиция и мудрость природы – компас русича. Кузьма подкармливает лисицу, кото­рая, как и Кот в сапогах, никуда от своего хозяина не убегает. Затем лиса бе­жит в царские заповедные луга и хитростью заманивает к царю, будто бы в гости, сорок волков. После преподносит свой дар царю: «Царь, добрый че­ловек Кузьма Скоробогатый кланяется тебе сорока волками». Лиса не назы­вает Кузьму ни князем, ни боярином, ни воеводой.

И, хоть лиса и подарила царю сорок волков из его же заповедных уго­дий, в этом виден такой смысл: Кузьма с помощью своей интуиции сумел извлечь и преподнести царю его же духовные богатства, до которых у него по какой-то причине не доходили руки. Пытаясь открыть людям глаза на их

Ильинская С.Г., Рыжкова В.И. Цивилизационная специфика...

99

достоинства, мы и сами становимся духовно богаче. Процесс кормления лисы «на веру» и дарения царю природных богатств повторяется еще два раза с той только разницей, что во второй раз на месте волков оказываются сорок черных медведей, а в третий раз – сорок сороков соболей и куниц. Царю открывается бездна «мягкого золота», и после каждого подарка он ду­мает: «Вот какой богатый человек Кузьма!» Авторитет Кузьмы в глазах царя неуклонно растет.

Здесь, в отличие от Кота в сапогах, качество заменяет количество. Все три группы зверей преподносятся царю в короткий срок. Прямо там ничего не указано, но, учитывая то, что лиса почти не делала перерывов между группами подарков, можно предположить, что этот процесс длился не два и не три месяца. Ну и, конечно, сорок волков, сорок медведей, а затем еще сорок сороков соболей да куниц – это намного более ценный подарок, чем куропатка или кролик.

На следующий день лиса прибежала к царю и сказала, что «добрый че­ловек Кузьма Скоробогатый» приказал ему кланяться и велел просить ведро с обручами – мерять серебряные деньги, так как свои ведра у него заняты зо­лотом. Получив от царя требуемое, лиса побежала к Кузьме и велела мерять ведрами песок, чтобы высветлить бочок у ведра.

Этот процесс несет в себе суть душевного понимания. Интуиция Кузь­мы Скоробогатого сама предлагает душе царя познакомиться с ним поближе. У каждой души есть свои требования, свое мерило. Мерило царя – ведро с обручем. Кузьма тем, что высветляет ведро, как бы очищает мнение царя о себе, стирает осевшие на поверхности подозрения. Здесь есть мистическая подоплека: серебро – чистый металл, который всегда считался защитой от сил зла. Таким образом, царь получает возможность понять, насколько ве­лика чистота души Кузьмы. Возвращая ведро царю, лиса предусмотрительно заткнула за обруча несколько мелких денежек. Это закрепило у царя мнение о том, что Кузьма – богач.

Принеся ведро царю, лиса стала сватать у него прекрасную царевну за Кузьму Скоробогатого. Царь согласился и велел Кузьме приезжать.

Здесь, как и в сказке про Кота в сапогах, дочь властителя – прекрасная. Подразумевается, что прекрасная во всех отношениях. В русских сказках царская дочь, как правило, является воплощением ума, доброты и целомуд­рия. Получается, что это и есть достойная пара для Кузьмы, олицетворяюще­го собою первозданную гармонию; тем более, что царская дочь – это дочь главы государства, миссия которого – поддержание порядка и гармонии, и в этом видно родство душ царя и Кузьмы. Но не царь едет на прогулку и невзначай натыкается на Кузьму, Кузьма сам едет к царю. Это показывает, что Кузьма сам должен был сделать шаги навстречу своему счастью; Сын, чтобы стать самостоятельным, не должен ждать, пока к нему придет Отец.

100

Культура и цивилизация

Тем временем лисица забежала вперед и подговорила работников под­пилить мостик через речку. Речка здесь не столько символ очищения, сколь­ко момент принятия окончательного решения. Въехав на мостик, Кузьма уже не может повернуть назад, потому что его интуиция заставляет мостик обрушиться и погружает Кузьму в воду. Лисица начинает звать на помощь, и царь, помогая Кузьме выбраться из реки и одаривая его одеждой, как бы принимает его в свою семью. Рубикон перейден, царское крещение приня­то, пути назад нет. Кстати, лиса, в отличие от Кота в сапогах, не говорила царю, что ее хозяин ограблен.

Кузьма обвенчался с царевной, живет у царя две недели, а затем царь предлагает поехать к Кузьме в гости. Кузьма, царевна и царь запрягли лоша­дей и поехали. Кузьма отправляется в путь, чтобы найти себя в жизни и по­нять, на что он сам и его интуиция способны. Он пускает интуицию впере­ди себя – самая правильная тактика жизненного пути.

Лиса встречает на пути три стада – овец, коров и коней. Она каждый раз спрашивает пастухов, чье стадо они пасут, и получает ответ: «Змея Го­рыныча». Каждой группе пастухов лиса велит говорить, что это стадо Кузьмы Скоробогатого, «а то едут царь Огонь и царица Молоньица: они вас всех сожгут и спалят, коли станете поминать Змея Горыныча!» Все па­стухи соглашаются. Пастухи (пастыри) в данной сказке – это образ руко­водителей над простыми людьми, марионеток Горыныча. Услышав о том, что Горынычу скоро придет конец, они принимают решение перейти на сторону сил добра. Следовательно, это все же положительные персона­жи, которые заботятся о своих стадах и готовы служить добру. В сказке «Кот в сапогах» кот просто грозит крестьянам, что, если они не скажут, что угодья, которые они возделывают, принадлежат маркизу де Караба, их изрубят на кусочки. Тем крестьянам не все равно ли, что говорить – на­чальство приказывает, значит, надо. Они просто живут на земле и пользу­ются ее дарами, в сказке Шарля Перро они не пасут стада – не приведено сравнение с ответственностью за кого-либо. Пастухи из русской сказки со­глашаются с посланником добра, тем более, что лисица имеет рыжий (ог­ненный) цвет, символизирующий огонь небесный (кстати, именно поэтому она является проводником Кузьмы в темном лесу, заботливо освещая ему жизненный путь). Если они будут служить злу, то их всех сожгут дотла вместе со стадами. Души пастухов сопротивляются духовной смерти, а не­желание погубить вместе с собой скот показывает, что у пастухов есть чувство ответственности за своих подопечных.

Рассмотрим образ Змея Горыныча. Согласно славянской мифологии, существовали три богатыря-великана: Горыня, Дубыня и Усыня. Возмож­но, что Горыня, олицетворяющий стихию огня, был прототипом Горыны­ча. Огонь в русских сказках является либо символом созидания, либо

Ильинская С.Г., Рыжкова В.И. Цивилизационная специфика...

101

перевоплощения, либо всепожирающим бедствием. У славян змей являет­ся символом зла, за редким исключением (сказка «Царевна-змея»). Змей Горыныч – это зло разрушительного огня, у которого несколько голов, олицетворяющих многоликих внешних и внутренних врагов Руси. Следо­вательно, одолеть Змея Горыныча – означает победить тех, кто покушается на наше существование.

Теперь разберемся, чем так опасна угроза для Змея Горыныча. «Царь Огонь и царица Молоньица» – это неминуемая расплата за злодеяния. Под именем «царь Огонь» подразумевается огонь правосудия, в пламени кото­рого сгорит все зло. Молóнья – это старинное произношение слова мол­ния. Христианский образ молнии как господнего оружия имеет корни в дохристианской эпохе, когда молния тоже воспринималась небесной ка­рой за грехи. В сказке Огонь и Молния – представители стихии родной земли, которая не пощадит захватчика и с которой бесполезно бороться.

Лиса бежит к Змею Горынычу прямо в белокаменные палаты, здорова­ется. Тот спрашивает лису, что случилось. Она отвечает, что Горынычу надо прятаться, потому что «едут царь Огонь и царица Молоньица, все жгут и палят. Стада твои с пастухами прижгли и спалили. Я не стала меш­кать, пустилась к тебе сказать…» [10, c. 234]. Тот не знает, что делать, и лиса советует ему спрятаться в собственном саду в дупле старого запо­ведного дуба, у которого выгнила вся середина. Змей следует ее совету.

Теперь разберемся, почему змей пускает к себе лису. В европейской сказке людоед пускает кота, потому что тот – проезжий дворянин, решив­ший засвидетельствовать свое почтение феодалу. Но здесь лиса – интуи­ция Кузьмы, «доброго человека», который тем и отличается от «сильного человека своей земли», то есть самой коварной ипостаси Горыныча, что имеет много духовного богатства и не распоряжается чужими судьбами ради своей выгоды. Также лиса – посланник Макоши, одна из ипостасей этой богини-рожаницы. То есть лиса для Горыныча – это вроде бы послан­ник врага. Почему же он относится к ней изначально как к другу? Ответ прост: наша интуиция очень гибкая и подвижная, способна принимать лю­бые формы. Лиса также состоит в родстве со славянской богиней смерти, мрака и забвения – Мореной. На первый взгляд, Макошь и Морена – об­разы-антиподы [4, с. 175, 177‒188]. Но, если вдуматься, то обе эти богини олицетворяют собой вечный круг Жизнь-Смерть-Жизнь, о котором по­дробно пишет Кларисса П. Эстес [13, с. 25]. Следовательно, лиса является промежуточным звеном между этими состояниями. Именно поэтому она обладает жизненной мудростью и всевидящим оком интуиции, а также си­лами сразу двух огней – созидающего и разрушающего. Потому-то лисе в народе чаще всего приписывают такие качества как двуличие, хитрость, изворотливость. Хитрость – черта, больше присущая темным силам, а так

102

Культура и цивилизация

как лиса еще и «носительница пламени», то плутовка принимается Горы­нычем за «свою». Однако Интуиция Гармонии заботливо оберегает свою целостность и не позволит хаосу проникнуть внутрь, в душу Кузьмы. Лиса, как и Кот в сапогах, побеждает главного врага его же оружием. Она обманом заставляет зло съежиться от одной вести скорого возмездия, практически исчезнуть из поля зрения. А когда зло обезврежено, на заня­тых позициях легче сажать добрые семена.

Змей прячется в прогнившей середине заповедного дуба. Это тоже ин­тересный образ. Заповедный дуб змея – это заветное пристанище зла, ме­сто, где ему надежнее всего спрятаться. Неудивительно, что у дуба прогнила середина – это показывает сущность сил зла. Снаружи заповед­ный дуб выглядит внушительно, а внутри у него нет никакого стержня, он держится только на внешнем впечатлении.

Тем временем царь и молодые едут той же дорогой, что и лиса, спра­шивая по пути, чьи стада пасут пастухи, и дивятся богатству Кузьмы. За­тем подъезжают ко дворцу Змея Горыныча, там их встречает лиса, и начи­нается пир горой, который длится неделю. Лиса и говорит Кузьме: «Пере­стань гулять – надо дело исправлять. Ступай с царем в зеленый сад; в том саду стоит старый дуб, а в том дубе сидит Змей Горыныч, он от вас спря­тался. Расстреляй дуб на мелкие части» [10, с. 235].

Это очень важный момент – когда мы вроде бы справились со всеми проблемами, на время устранили врагов, набрались сил, и нам кажется, что так будет продолжаться вечно. Но на самом деле зло никуда не исчез­ло, оно лишь спряталось, скрылось с глаз. И наша интуиция, дав нам как следует отдохнуть и повеселиться, начинает об этом нашептывать. Самое главное – послушаться ее совета, иначе все добрые начинания пойдут прахом.

Лиса велит Кузьме вместе с царем расстрелять дуб. Почему же имен­но расстрелять? Действительно, для русской сказки нетипичный вариант. Обычно главный герой в бою отрубает змею головы, крошит тело на мел­кие части и уничтожает останки. Это происходит в том случае, если на змея выходит богатырь, способный бороться со злом один на один в ру­копашном бою. В сказке «Кузьма Скоробогатый» расстрелять дуб на мел­кие части вместе с отцом и Интуицией, то есть практически с сущностью молодой жены, означает уничтожить зло, не вступая с ним в контакт. Ведь гниль и яд очень въедливы, и, соприкоснувшись с ними, наша душа может основательно пострадать, вплоть до полного разрушения. В «Сказе о Пет­ре и Февронии Муромских» здоровье и жизнь молодого князя Петра ока­зывается в серьезной опасности лишь потому, что на него попала кровь убитого им змея. Также в сказках встречаются разновидности змеев с не­вероятно развитой регенерацией: отрубишь голову – вырастет три.

Ильинская С.Г., Рыжкова В.И. Цивилизационная специфика...

103

Расстрелять дуб – значит, не отрубать головы по очереди, а покончить со злом одним махом. Борясь со злом врукопашную, молодая неокрепшая душа рискует дать ему время восстановить свои силы, и, как следствие, погибнуть самой и погубить своих близких. Также следует обратить вни­мание на то, что пушка – огнестрельное оружие, и нет ничего удивитель­ного в том, что лиса – посланник огня, знающий все тонкости огнедыша­щего чудовища, – предлагает именно такой способ избавления от него. Подобное уничтожается подобным. Перефразируя слова Александра Нев­ского, можно сказать: «Кто к нам с огнем придет – от огня и погибнет!»

В том, что лиса лишь подает совет, а уничтожают Горыныча Кузьма и царь, видно иносказательное предписание: уничтожение зла должно быть совместным, сделать это должны «отец» и «сын», глава государства и представитель простого народа. Своего главного врага Кузьма Скоробо­гатый уничтожает собственными руками, и в этом отличие нашей сказки от западной. Интуиция может нас предостерегать, но сделать абсолютно все за нас она не в состоянии. С ее помощью мы достигли высокого духов­ного развития, мы в состоянии противостоять злу, пока мы сильнее его, но прислушаемся ли мы к внутреннему голосу – это уже наше собственное решение. В сказке «Кот в сапогах» Кот все делает за хозяина, а Кузьма Скоробогатый своими руками уничтожает зло, причем задействует в этом процессе царя, окончательно с ним породнившись.

За что борется маркиз де Караба? За место под солнцем. За хорошую долю. Он, вернее, его кот, уничтожает людоеда, чтобы самому занять его место – недаром кот дал своему подопечному имя «Жестокий маркиз». Людоед – это просто персонаж, которого надо устранить, чтобы обеспе­чить себе комфортное проживание, а Змей Горыныч – ненасытное зло, ко­торое раздирает нашу Родину снаружи и изнутри, и (чтобы не утратить Душу и Целостность) Природа, Интуиция и Семья объединяют силы и расстреливают дуб, в сердцевине которого прячется напуганный змей. Таким образом, архетип Героя в русской сказке вырастает до Националь­ного героя.

Можно заметить еще одну интересную деталь: лиса в сказке про Кузьму Скоробогатого практически не обманывает царя. Кузьма, откры­тый ее стараниями государю, никто иной как «добрый человек», а все они вместе (Кузьма, его тесть и жена) – созданная гармоничная семья, то есть губительное для Хаоса явление – все равно что огонь возмездия. Таким образом, победив Горыныча, Кузьма восстанавливает целостность себя и Родины.

 

104

Культура и цивилизация

Таблица 1.

Сравнительный анализ ключевых характеристик народных сказок

Сказка

«Господин Кот, или Кот в са­погах», пересказ Ш. Перро.

«Кузьма Скоробогатый», обра­ботка А. Н. Толстого.

Главный проводник

Кот, душа домашнего очага

Лиса, интуиция, силы природы

Главный враг

Людоед, олицетворяет дво­рянство

Змей Горыныч, олицетворяет многоликих врагов Родины и души

Главный герой

Младший сын мельника

Кузьма, «добрый человек»

Среда дея­тельности

Социально-экономическая

Природно-семейная

Средство победы над злом

Сыграть на струнах души и заставить самому себя сде­лать уязвимым

Напугать неминучей расплатой, заставить съежиться

Вклад главного героя

Предоставляет Коту делать все по его усмотрению

Уничтожает зло совместно с От­цом (царем-батюшкой)

Высшая ценность

Высокое социальное положе­ние

Созидание Вселенной в иноска­зательном смысле (Преображе­ние)

* * *

Проведенное исследование позволило доказать гипотезу том, что базо­вые архетипические образы на первый взгляд почти аналогичных русской и европейской сказок различны.

Уже выросло поколение планшета, которому матери или бабушки не читали вслух русских народных сказок. Сравнительно-сопоставительный анализ, проведенный в исследовании, подчеркивает важность собственной культурной традиции.

Расширение российского цивилизационного пространства происходило путем постепенного включения этнических групп, прежде персонифицирован­ных в народной сказке в образе пастухов со стадами, при условии принятия и усвоения архетипической модели служения Родине. Воспроизведение аутен­тичного ценностно-архетипического ядра, по мнению авторов, продолжает оставаться непременным условием сохранения российской цивилизации.

Ильинская С.Г., Рыжкова В.И. Цивилизационная специфика...

105

Ильинская Светлана Геннадьевна – кандидат политических наук, доцент, старший научный сотрудник сектора истории политической философии Института философии РАН.

109240, Россия, Москва, ул. Гончарная, д. 12, стр. 1.

Svetlana G. Ilinskaya – Ph.D. in Political sciences, senior research fellow. Department of History of Political Philosophy, Institute of Philosophy, Russian Academy of Sciences.

109240, 12/1 Goncharnaya str., Moscow, Russia.

Рыжкова Варвара Ивановна – ученица МБОУ ТСОШ № 1 им. М.Г. Ефремова, лауреат литературных конкурсов, обладатель сертификатов учебно-образова­тельного центра «Сириус» по программам «Литературное творчество» и «Пси­хологический клуб».

Varvara I. Ryzhkova – student, laureate of literary contests, holder of certificates of the Sirius training centre in the Literary Creativity and Psychological Club programs.

Список литературы

  1. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М.: Алгоритм, 2018. 560 с.

  2. Высоцкий В. О фатальных датах и цифрах // На Большом Каретном. М.: Эксмо, 2006. 320 с.

  3. Иванова М.Г. Культурные архетипы как объект историко-философского анализа: дис. … к. филос. наук. М.: РУДН, 2017.

  4. Кайсаров А.С., Глинка Г. А., Рыбаков Б. А. Мифы древних славян. Велесова книга. Саратов: Надежда, 1993. 320 с.

  5. Кулагин Д.Л. Мифологические архетипы в русских народных сказках // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2016. № 6 (68). Ч. 1. С. 91‒95.

  6. Лулудова Е.М. Архетипы в художественном тексте. Алматы: Изд-во КазГУ, 2000. 120 с.

  7. Лулудова Е.М. Русские народные сказки и их архетипические составляющие // Международный журнал прикладных и фундаментальных исследований. 2015. № 8. Ч. 4. С. 803‒807.

  8. Махадео Сах Сварнкар. Архетипы власти в западноевропейской и восточной философских традициях: дис. … д-ра филос. наук. М.: РУДН, 1996.

  9. Неклюдов С. Ю. Почему сказки одинаковые? // Живая старина. 2004. № 1 (41). С. 7‒10.

  10. Ненаглядная краса: Русские народные волшебные сказки / Сост. Т.Ф. Тихончук. Минск: Юнацтва, 1991. 623 с.

  11. Перро Ш. Сказки матушки Гусыни. М.: Астра, 1993. 320 с.

  12. Цымбурский В.Л. Остров Россия. Геополитические и хронополитические работы. 1993‒2006. М.: РОССПЭН, 2007. 544 с.

  13. Эстес К.П. Бегущая с волками. Женский архетип в мифах и сказаниях. Киев: София, 2000. 496 с.

106

Культура и цивилизация

References

  1. Danilevskiy N. Rossiya i Yevropa. Moscow: Algoritm, 2018. 560 s.

  2. Vysotskiy V. O fatal'nykh datakh i tsifrakh // Na Bol'shom Karetnom. Moscow: Eksmo, 2006. 320 s.

  3. Ivanova M. G. Kul'turnyye arkhetipy kak ob’yekt istoriko-filosofskogo analiza. PhD Thesis. Moscow: RUDN, 2017.

  4. Kaysarov A. S., Glinka G. A., Rybakov B. A. Mify drevnikh slavyan. Velesova kniga. Saratov: Nadezhda, 1993. 320 s.

  5. Kulagin D. L. Mifologicheskiye arkhetipy v russkikh narodnykh skazkakh // Istoricheskiye, filosofskiye, politicheskiye i yuridicheskiye nauki, kul'turologiya i iskusstvovedeniye. Voprosy teorii i praktiki. Tambov: Gramota, 2016. № 6 (68). Vol. 1. S. 91‒95.

  6. Luludova E. M. Arkhetipy v khudozhestvennom tekste. Almaty: Izd-vo KazGU, 2000. 120 s.

  7. Luludova E. M. Russkiye narodnyye skazki i ikh arkhetipicheskiye sostav-lyayushchiye // Mezhdunarodnyy zhurnal prikladnykh i fundamental'nykh issledovaniy. 2015. № 8. Vol. 4. S. 803‒807.

  8. Makhadeo Sakh Svarnkar. Arkhetipy vlasti v zapadnoyevropeyskoy i vostochnoy filosofskikh traditsiyakh. Thesis of Doctor of Sciences in Philosophy. Moscow: RUDN, 1996.

  9. Neklyudov S. Pochemu skazki odinakovyye? // Zhivaya starina. 2004. № 1 (41). S. 7‒10.

  10. Nenaglyadnaya krasa: Russkiye narodnyye volshebnyye skazki / Sost. T.F. Tikhonchuk. Minsk: Yunatstva, 1991. 623 s.

  11. Perrault, Charles. Skazki matushki Gusyni. Moskow: Astra, 1993. 320 s.

  12. Tsymburskiy V.L. Ostrov Rossiya. Geopoliticheskiye i khronopoliticheskiye raboty. 1993‒2006. Moscow: ROSSPEN, 2007. 544 s.

  13. Estes C.P. Women who run with the wolves. Myth and Stories of the Wild Woman Archetype. Kiev: Sofiya, 2000. 496 s.

Архив журнала
Проблемы цивилизационного развития т. 2, № 1, 2020пр№2, 2021
Поддержите нас
Журналы клуба