В статье проанализирована повесть А. Платонова «Хлеб и чтение», которая является первой частью незаконченной трилогии под названием «Технический роман». Рассмотрены разные подходы к анализу антиутопической стратегии писателя, а также уточнены некоторые термины, связанные с внутрижанровой типологией его произведений (утопия, антиутопия, метаутопия, дистопия, какотопия), что до сих пор является предметом споров в платоноведении. В статье предложен новый взгляд на данную проблему и сделан вывод о том, что повесть характеризуется сложным конфликтом утопии и антиутопии, а именно: утопическое сознание воплощается в форме антиутопии, что приводит к амбивалентности смысла, к появлению внутренних антиномий. Это проявляется в названии повести, эпиграфе, особом типе сюжетной ситуации, в построении системы персонажей. Для творчества Платонова характерна не только проблема взаимоотношений человека и природы, но и человека и техники, которая оказывается включенной в антропологическую картину мира и приобретает человеческие черты. Герои Платонова мечтают о том времени, когда техника, природа и человек будут пребывать в гармоничных отношениях, помогая друг другу в преодолении всеобщей энтропии. Важную роль в повести играет традиционный для поэтики произведений Платонова мотив строительной жертвы: в мире недостроенного социализма, без достаточного количества «хлеба и чтения», рано и стыдно думать о личном счастье. В произведении отразились надежды и сомнения самого Платонова, и если «принцип надежды» (Э. Блох) является основным принципом утопического сознания, то сомнение писателя становится основной чертой его антиутопической стратегии. С одной стороны, это затрудняет уточнение жанра повести (утопия или антиутопия), с другой — приводит не к «разбалансировке» сил, а к кроткому осознанию писателем места человека в мире и его ограниченных возможностей. Важную роль играет и тот факт, что второй частью трилогии должна была стать повесть «Ювенильное море», а третьей, возможно, повесть «Джан»: все три произведения не только дополняют, но и как бы «поясняют» друг друга. В финале повести «Хлеб и чтение» герои остаются ориентированными на «дальнего», пребывают в пространстве все той же утопической мечты. Вероятно, так и не найдя выхода из «тупика утопии», Платонов оставляет «Технический роман» незавершенным.