В статье рассмотрена практика сбора сведений среди раненых и беженцев Московской губернии о преступлениях австрийской и германской армий в годы Первой мировой войны. Задача сбора этих сведений была возложена на Чрезвычайную следственную комиссию для расследования нарушений законов и обычаев войны австро-венгерскими и германскими войсками (ЧСК). Сбором показаний и свидетельств занимались не только члены Комиссии, но и сестры милосердия, губернские канцелярии, полиция. Выявлена последовательность, исполнители, а также основные проблемы при опросах беженцев и чинов армии, проходивших лечение в лазаретах Московской губернии. Автор приходит к выводу, что не все полученные свидетельства могли служить доказательством беспощадности и жестокости врага, а зачастую показывали сложные, неоднозначные отношения между пленными и беженцами, с одной стороны, и австро-германскими войсками – с другой. Не всегда пленные русские солдаты и офицеры подвергались издевательствам, нередки примеры соучастия, сострадания со стороны представителей вражеских армий и местного населения. Это расходилось с реальными задачами ЧСК по пропаганде сведений о преступлениях армий Германии и ее союзников в России и за рубежом. В результате многие свидетельства так и не были оглашены, оставшись в архивах ЧСК, полиции и губернских канцелярий. В качестве примера приведен найденный в делах канцелярии московского губернатора текст кратких воспоминаний подпрапорщика И.А. Назарова о его пребывании в германском плену.