Великая русская культура XIX столетия была создана, в основном, дворянами, аристократами. Лишь в последней трети века к этому процессу активно подключилась разночинная интеллигенция, по своему статусу довольно близкая к дворянскому сословию. Так или иначе, но это были верхи общества как в интеллектуальном, так и в нравственном отношении.

Итоги деятельности этих двух сословий был почти ошеломительными. 

Начало ХХ века, так называемый Серебряный век, по плодотворности обошёл век Золотой. Во всех областях духовного и материального производства Россия вырвалась вперёд. В моём понимании Серебряный век – не только яркий этап в поэзии. Не только прорыв в балете (Дягилев, Нижинский, Павлова…), не только переворот в театре (Станиславский, Мейерхольд…), не только достижения в музыке (Рахманинов, Скрябин, Стравинский, Прокофьев…), не только новинки в архитектуре (Мельников, Шехтель…), не только в  живописи (русский авангард). Это еще и удивительный расцвет, увы, на короткое время, русской философии (Бердяев, Шестов, Франк, Флоренский…), это физиология (Павлов, Мечников…), это физика (Умов, Фридман, Гамов…), это телевидение (Розинг, Зворыкин…), это авиация (Сикорский), это генетика (Кольцов, Вавилов…), это теория биосферы (Вернадский)… Перечислять можно долго.

Всё это рухнуло во время развязанной большевиками гражданской войны, унесшей более 10 млн человек. Но большевики не насытились кровью. Уничтожение верхнего слоя общества (самого плодоносящего) продолжилось с невиданной яростью. Погибло и множество простых людей, тех самых рабочих и крестьян, для которых якобы и свершалась революция. Но в первую очередь отстреливались люди с умом и люди с совестью. Для нового режима они представляли опасность. Уничтожались они планомерно и безжалостно.

Давным-давно, в курсе лекций 80-х годов, я применил такую жестокую метафору: у нормального человека путём трепанации приподнимают крышку черепа, мясницким ножом соскабливают серое вещество, затем крышку нахлобучивают обратно и отпускают прооперированного в мир – «гуляй, Вася! Строй коммунизм!» Вот это и произошло с Россией в пространстве между 1918-м и 1938-м годами. Но процесс не был остановлен и в вялотекущей форме он продолжался еще полвека. Тут общие итоги оказались более, чем печальными. Они оказались чудовищными. Из духовного, художественного и научного лидера в начале ХХ века (при колоссальных темпах промышленного развития) Россия к началу XXI века откатилась – страшно сказать – не просто в третий мир, а на какое-нибудь 140-е место. 

 Большевики уничтожали людей, не считая, в том числе с невиданной энергией отстреливали и самих себя. Посчитайте, сколько коммунистов первого призыва остались живыми к 38-му году. Из Ленинского окружения в живых остался один. Имя его мы знаем.

Оставшиеся большевики лелеяли надежду о создании совершенно новой, «народной, рабоче-крестьянской» интеллигенции. В институты принимали людей только «от сохи» и «от станка». В их головы настойчиво вколачивались коммунистические догмы, но не марксистские, как полагают многие, а лже-марксистские (марксистско-ленинские), пустые и  ложные. 

Проект этот провалился с треском.

Возникла вовсе не интеллигенция времён Чехова, Станиславского, Павлова, Вернадского. Получилось что-то совсем иное. Качеством уступавшее безнадёжно – и, прежде всего, в нравственном отношении.

Новому (советскому) интеллигенту (писателю, философу, учёному, инженеру, преподавателю), из какой бы среды он не происходил, для мало-мальски успешной карьеры часть души надо было закладывать в специальный большевистский ломбард. Выкупить эту часть души назад можно было только кровью.

А что оставшаяся часть души? Она неизбежно усыхала, у некоторых почти до нуля, поскольку душа – понятие целостное, никаким усеканиям она подвержена быть не может.

Так мы получили общество не только интеллектуально слабое, но ещё и бессовестное (каковым, к великому сожалению, оно остаётся и поныне).

Друзья мои, уже лет 80 мы живём без «серого вещества». И нарастать оно не спешит. И понятно почему. Тут необходимы живые учителя, прямое «рукоположение», непрерывное преемственность. Но в России на целый век «распалась связь времён». Мы – нация новых дикарей. И учиться нам не у кого. Самих же себя мы не любим и частенько презираем.

В начале ХХ века тысячи людей со всех концов мира стремились в Ясную поляну – из-за духовной жажды. Назовите мне сегодня российского человека, к которому на поклон желали бы приехать представители разных стран. Ещё в конце прошлого века мы могли увидеть людей типа Лихачёва, Сахарова, Лотмана (чудом уцелевшие остатки некогда великого слоя российских мудрецов). Оглянитесь сейчас. Вы увидите подобных людей? Я знаю только двух – это Григорий Померанц, бывший фронтовик, затем лагерник, которому за девяносто, и Вячеслав Всеволодович Иванов, при советской власти гонимый, которому за восемьдесят. Но их никто не слышит, потому что не хотят слушать.

Главную ошибку Ельцина никто не назвал.

Проблема состояла в интеллектуальной и нравственно преемственности.

Россия онемела на три поколения.

Склеить «двух столетий позвонки» было делом безнадёжным без участия эмиграции, где жили еще люди, помнившие старую Россию. Надо было, не жалея средств и слов на уговоры пригласить не только стариков, но и их детей и внуков. Для строительства новой России они бы приехали. И взялись бы за дело всерьёз. Ведь они об этом мечтали семьдесят лет. У этих людей было важное преимущество – они имели опыт западной демократии, они были честными, они глубоко любили далёкую родину, которую покинули не по своей воле.

Но Ельцин этого не сделал, хотя в 1991 году, на волне великой победы, это можно было сделать и красиво, и эффективно. Историческое воссоединение двух Россий!

Мало сказать, что первый президент свободной России эту проблему не понимал. Он, по природе не интеллектуал и не интеллигент, этой проблемы просто не видел. Справедливости ради, следует заметить, что к концу ХХ столетия в пределах родины практически не осталось людей, которые эту проблему могли бы ясно разглядеть.

Ельцин завёл какие-то  мало значащие разговоры с монархистскими кругами. В Россию приезжала великая княгиня с предполагаемым наследником Георгием. Но всё это кончилось ничем. Ельцин и его окружение, ощутив могущество всевластия, решили, что справятся сами. Но я полагаю, что они просто боялись посадить себе на шею независимую политическую силу, каковой, например, оказался Хуан-Карлос в Испании.

А восстанавливать конституционную монархию было необходимо.

Россия слишком рано освободилась от неё.

Ни исторически, ни ментально она не была к этому готова. Отсюда тоска по вождю, принимающая самые уродливые формы.

Посмотрите на страны Северной Европы, наиболее цивилизованные в мире. От Дании до Голландии и Бельгии, от Швеции до Великобритании – везде сохранились монаршие дома. Да, монархи там не управляют. Но зато они сообщают обществу политическую устойчивость, одновременно удерживая многие традиции прекрасной старины. Франсиско Франко это понимал, и, восстановив монархию, спас Испанию от политических бурь.

Что у нас сегодня?

Мы у разбитого корыта.

Нефть и газ – это скорее позор России, нежели её богатство. Настоящее богатство – в людях – честных, волевых профессионалах. С этим у нас как раз не густо. Мы скатились до уровня Кувейта в снегах, только нищего – при жалкой кучке миллиардеров.

Нынешнее правительство России (включая Думу и прочее) – ярко не-интеллигентное. Мыслящих, честных людей, сколько их ни есть, оно не любит, даже побаивается. К управлению страной оно их и на пушечный выстрел не подпустит.

Что делать в такой обстановке? Ждать перемен. Или готовить их.

Tertiumnondatur.