По отношению к базовым институтам социализации сегодня является фактом существование двух типов детских общностей:

1) институциональные детские объединения (созданные при инициативе и поддержке государственных и ведомственных структур, а также при юридически зарегистрированных политических партиях и общественных объединениях – то есть официально зарегистрированных в рамках существующей общественной системы);

2) внеинституциональные, внесистемные, так называемые самодеятельные или неформальные детские объединения, которые формируются на основе самодостаточно осознанных интересов, вкусов, особого образа и стиля жизни, потребностей детей, подростков и молодежи, развиваясь под влиянием различных социокультурных и субкультурных брэндов и внесистемных общественных объединений, юридическими лицами не являющихся. Как правило, они не стремятся к официальной регистрации или не заинтересованы в  функционировании на базе учреждений культуры, основного или дополнительного образования, не примыкают ни к официальным структурам, ни к деятельности системных политических партий или общественных объединений.

Молодежная общность чаще всего представляет себя социуму и видит себя в социуме как вполне автономная социально-возрастная  микросистема. Ее социально-педагогический портрет выражен в каждом случае доминирующей ценностно-целевой установкой, объединяющей данную общность. Ведущим фактором функционирования внеинституциональных молодежных субкультурных общностей стала конфигуративность – способ трансляции социокультурного и жизненного опыта от сверстников – к сверстникам. В настоящее время любая молодежная общность, функционирующая как общность неформальная, фактически является общностью субкультурной и  стремится стать активным субъектом культурного или контркультурного воспитания своих сочленов. В работах исследователей последних десяти лет понятие субкультуры значительно расширило свой объем и стало включать многие социальные сообщества и общности профессионального, сословного, корпоративного и политико-идеологического плана. Далеко не все неформальные молодежные общности могут быть связаны непосредственно с субкультурами, но все субкультуры принимают форму неформальных субкультурных общностей. Самым актуальным в этой тенденции на сегодня является то, что молодежная общность все чаще заявляет о себе как общность, нормирующая сознание, общение и поведение своих сочленов не благодаря, а вопреки сознанию, общению и поведению неорганизованного и неструктурированного, но внешне «нормативного» и конформного (неактивного) большинства своих сверстников. 

Термин неформальная организация, неформальное детское объединение достаточно прочно утвердился к настоящему времени в социологической, психологической и педагогической литературе. Он обозначает самоорганизующуюся, негосударственную, формальным образом незарегистрированную общность детей, подростков и молодежи,  существующую как группу, группировку, клуб, организацию, объединение или движение подростков и молодежи  и  возникающую в ответ на определенные социокультурные и поколенческие потребности. Эти потребности могут быть социально спровоцированы идеологическими, религиозными и политическими движениями различной ценностной ориентации, культурной или контркультурной моды, музыкального стиля, образа жизни. Неформальное молодежное движение существует как стихийный социокультурный процесс, обособленный или противостоящий существующей социальной ситуации. Неформальные молодежные движения дискретны и могут состоять из нескольких неформальных групп молодежи, часть групп может объединяться в группировки, течения, движения, принимать форму политизированных или аполитичных субкультурных организаций, сетевых сообществ, клубов. «Подводные» течения часто прорываются в публичных флэш-моб-акциях. Ценности и цели в неформальной детской или молодежной  общности передаются вполне целенаправленно. Эта целенаправленность усиливается по нарастающей – неструктурированное движение воспитывает своих приверженцев еще более всеохватно, тотально, чем организация. Даже если общность и не ставит прямо задачи воспитания, все равно она выступает по факту своей деятельности субъектом такого воспитания (будь то объединение анимешников, движение волонтеров или футбольная лига фанатов).

Зачем вообще вводить понятие контркультуры? Не достаточно ли ограничиться понятием субкультуры? Нет, не достаточно. И вот почему. Как особые варианты нормы социокультурного общежития, субкультуры формируются либо по возрастному, либо по гендерному, либо по профессиональному, либо по конфессиональному признаку. Это сообщества противопоставляют себя основной массе населения, принимающего социокультурные нормы традиции, прежде всего, начинают вырабатывать новые поведенческие установки и правила общения, альтернативные действующим культурным формам социализации и воспитания. Все дело в том, что эти варианты прорастают и проявляются как в культуре, так и в контркультуре! В этом особенность субкультур. Субкультуры – отпрыски и культуры, и контркультуры, и достаточно часто – «незаконнорожденные». Тем не менее – как показывает многократный опыт человечества, за весьма многими из них всегда стоит (про)образ и перспектива будущего оформления в самостоятельные, целостные (а иногда и самодостаточные) культурные традиции (например, христианство или ислам). Так составляются новые консорции людей, объединенных новым видом культурной деятельности. Так формируются новации и зарождаются субкультуры как варианты нормы в инварианте культурной традиции. Так возникают контркультуры – радикальные отрицания отрицания содержания традиционных форм общественного сознания. Культура – векторна, предметна в  единстве и борьбе противоположностей. Антикультура, «негативная социальность» – ее тень, например антикультура блатного мира, практикующая диссоциальное воспитание, однако в рамках все той же данной культурной традиции. Контркультура – это неоднозначная оппозиция культуре со сложным множеством новых аксиологических векторов, ценнностно-этических и социальных манифестаций. В ценностной сфере сдвиг культурной парадигмы отражается на сдвиге традиционной парадигмы общественного воспитания. И субъектами этого сдвига являются, сами того не подозревая, молодежные движения в культурном или контркультурном полях (за исключением, например сознательных авангардистов – футуристов-»лефовцев» Маяковского и др. аналогичных групп в искусстве, философии, религии, политике). 

Сегодня субкультурные молодежные общности проявляют свои формы и сущность и в культуре, и в контркультуре, захватывая сознание и поведение миллионов подростков. Поэтому по-новому проблематизированный феноменологический взгляд на молодежную общность как принципиально новый субъект социализации и общественного воспитания даст возможность понять и концептуализировать процессы, идущие в подростковой и молодежной среде, во многом скрытые от глаз философов. Это облегчит задачу понять саму сущность культурных рисков в сфере социализации современных подростков и юношества и общественных вызовов, связанных с фактом бурного «разрастания» определенных категорий субкультурных общественных практик (типа национал-фэнтэзийных обрядов). Молодежные общности необходимо рассматривать как формы ассоциации, существующие как в культуре, так и в контркультуре – это основное в методологии их социокультурного анализа.  Более того, анализ тенденций развития этих черт и характеристик позволит более точно, более объективно выявить потенциал негативной, нейтрально-пассивно-адаптивной или активно-позитивной социализации, не просто протекающей в «недрах» молодежного движения, а вполне осознанно культивируемой его лидерами и кураторами – явными, латентными или символическими.