Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Вестник РОССИЙСКОГО ФИЛОСОФСКОГО ОБЩЕСТВА » №1, 2011

Шенкао М.А.
О специфике мифо-эпического сознания

Еще в 1982 г. я эти мысли отстаивал в своей кандидатской диссертации. В 1997 и 2005 гг. выходили мои монографии, где эти мысли я излагал. Хотелось бы в журнале еще раз подчеркнуть мысль Лосева А.Ф., что нет прямого прыжка из мифов в философию. Надо искать опосредующие звенья. Данная статья – попытка в какой-то мере это сделать.

Мифологическое сознание в ходе своей эволюции проделывает путь от архаической, нерасчлененной, хтонической мифологии рода до героического сознания складывающегося народа, раннеклассового общества. Последнее сознание в ходе своей эволюции, под влиянием социальных причин, демифологизируется. Мифологическое сознание уступает место эпическому сознанию. Но мифологичность эпического сознания: своего рода “пропитанность” эпоса мифом – позволяет нам сказать, что перед нами мифо-эпическое сказание, имеющее в ставшей отвердевшей форме (как литературный жанр) – то, что мы называем эпосом [1, с. 24].

Исследователи мифа и эпоса отмечают, что “эпос насквозь мифичен” и что за “каждым эпическим сказанием стоит миф, потерявший религиозную значимость” [2, с. 258, 261, 281]. И что в эпосе имеется мифологический слой, и что сам эпос в некотором роде свод мифологических историй [3, с. 70, 72, 78-79; 3. с. 122, 170-171; 3. с. 102, 144, 165, 195, 236].

Исследователи мифа и эпоса также отмечают, что кроме насыщенности эпоса мифологическим материалом, в эпосе мы видим новую ступень развития человеческого сознания. Все исследователи согласны с тем, что в эпическом сознании есть “настоящие сокровищницы народной мудрости, народные представления о мире и жизни, о самом человеке и его назначении” [4, с. 66, 68].

Эпос – важнейшая переходная ступень от мифа к логике нашего времени. Именно внутри эпического сознания мы видим впервые свободного индивидуума, мощь и силу его разума; именно здесь есть уже противопоставление субъекта объекту. В эпосе впервые очерчены образы и характеры действующих героев, отсюда неправомерно безоговорочно принимать старый тезис об антипсихологизме эпоса. Прав также Кессиди Ф.Х., считающий, что философия не вырастает, строго говоря непосредственно из мифологии, а вырастает из эпоса. Из первых эпических сравнений в дальнейшем выкристаллизовываются постепенно натурфилософские понятия и поэтические метафоры и т.д. [5, с. 68, 74, 91].

Здесь надо учесть только одно, что структура первобытного мифа может рассматриваться как некая метаструктура по отношению к эпосу, т.е. эпос не сверхновое, сверхчистое сознание, а всегда имеет мифологическую подпочву [6, с. 282].

Описанное выше сознание (эпос имеющий родимые пятна мифологического сознания), сохраняющий “подкожный” мифологизм, филологи и историки называют мифологическим эпосом [7, с. 290, 292; 7, с. 100, 101, 107, 115]. По нашему мнению, наиболее удачным будет понятие: “мифо-эпическое сознание”. Наше предложение выдвинуто, исходя из следующих соображений. Эпическое сознание не есть чистое сознание. Основополагающим положением этого сознания является тот же принцип мифомышления: поиск архе. Материал и стиль мышления в эпосе имеет еще много общего с мифами. Но эпос, т.е. мифо-эпическое сознание не тождественно мифологическому сознанию.

Прежде всего следует сказать, что миф порождение рода, а мифо-эпическое сознание есть порождение разлагающегося, патриархального рода, а позднее – и общины и также “гуп”, как это мы указывали в предыдущих параграфах. “Гуп” (группа) есть коллектив людей связанных не столько кровно-родственными отношениями сколько способом жизнедеятельности.

Если мифологическое сознание способно вывести, вырастить из рядов своих последователей “ажэгъафэ”, то мифо-эпическое сознание поддерживается уже полусвободными от труда деятелями народного искусства, такими как “джэгуакIуэ”, стариками-софосами, о чем было сказано в предыдущих параграфах.

Мифо-эпическое сознание имеет уже представление о “народе”. Такое сознание знает (“адыгагъэ” “нэмыс”) также этикет народа. Правда народа ставится в эпосе на первое место перед правдой рода. Именно в мифо-эпическом сознании впервые человек начинает выходить за пределы норм поведения предписанных предками, богами. Если в мифе действующими лицами являются боги, то в мифо-эпическом сознании ими являются люди, или же герои, которые произошли от богов и людей. “Люди оказываются отдельными индивидуумами, гордо противостоящими всему другому” [8, с. 72]. Даже судьба не пугает героя. Так, гомеровский эпический герой преисполнен сознания своего жизненного назначения, смысла своих деяний и своей жизни. Сознание собственной значимости и своего жизненного назначения и пробуждает в герое жажду деятельности, независимо от веления судьбы. “Но так как эта свобода и это самоутверждение полностью или частично совпадают с предопределением судьбы, то и получается, что гомеровский герой как бы обречен на свободу” [9, с. 85]. В эпосе человек уже не боится природы. Хотя природа не раскрыла полностью свои тайны. Человек в эпосе различает некоторые ее формы, ее структурные элементы. Он наблюдает и фиксирует в своей памяти закономерности природы, хотя последние лежат перед человеком как нечто самостоятельные, живые, незыблемые, самодовлеющие.

В мифо-эпическом состоянии сознания мы встречаемся с гибрисом над богами, с богоборчеством. В развитых формах эпоса мы встречаем даже факты избежания людьми возмездия и наказания за борьбу с богами. Богоборчество есть показатель разрушения традиций рода во имя интересов народа. Богоборчество есть своего рода форма новаторства, не совпадающее с традиционным сознанием рода. Если в мифе сам герой становится богом при обращении к природе, то в мифо-эпическом состоянии сознания его герой поучает и наказывает бога. Герой эпоса должен не просто следовать “правде рода”, велениям богов и предков, а быть выше их, подвергать сомнению их разум, быть ловче, хитрее, умнее, храбрее бессмертных предков.

Все наиболее значительные герои мифо-эпического сознания имеют схему жизненного пути. Так традиционный герой имеет благородную мать (хозяйку, “гуащэ”), его отец тоже в молодости герой, теперь же к моменту знакомства с ним читателя он женоуправляемый старик, часто отец героя может быть и родственником его матери, это остатки матриархата. Обстоятельства зачатия героя необычны, волшебны. Часто также считают эпического героя сыном бога, великана и т.п. Герой эпоса сразу после рождения пробует что-то совершить, или совершает нечто из ряда вон выходящее. Узнав об этом (или не узнавая), отец новорожденного пытается совершить покушение на сына. Но сына увозят и скрывают волшебными средствами. Приемные родители воспитывают сына в отдельной стране. Эпос мало говорит о детстве героя, или если и говорит, то дает нам уже готового мужчину. Повзрослев, сей герой возвращается на родину, здесь он побеждает дракона, великана, дикого зверя или же князя – узурпатора власти и притеснителя народа, женится на прекрасной княгине; часто перед женитьбой происходят воинственные схватки между будущими супругами. После герой эпоса или лично правит своим народом или влияет на ход политических событий своим умом и авторитетом через “хаса” (политические собрания старейшин). Но через некоторое время он совершает ошибки, начинает чрезмерно гордиться собой, настраивает своих богов, родных, друзей против себя и потому его выгоняют из родного народа, дома (или он сам уходит от них). Гибнет герой при таинственных обстоятельствах, при этом предчувствует свою гибель, но идет навстречу ему. После смерти оказывается, что у него есть дети, и даже среди живущих ныне людей есть его родственники и прямые потомки. Тело его неизвестно где похоронено и поэтому у него много мест захоронения. После смерти его почитатели ждут его возвращения на землю, они заранее готовят пищу его коню, его же ждут в “хьэщIэщ”, т.е. в кунацкой, гостиной.

Если в современном искусстве при его воспроизведении существуют бинарные отношения: автор – герой, то в архаических песнях, легендах, эпосе – т.е. во всем том, что мы называем мифо-эпическим сознанием господствует тринарная связь: Субъект – реципиент – объект. При этом субъект – это певец, или софос, т.е. тот, кто просит бога, предка, природу за кого-то. Реципиент – это покровитель (т.е. бог, предок и т.д.), т.е. тот, кого просят помочь. Объект – это герой, о ком собственно просят, кого просят защитить [10, с. 23]. Здесь интересно то, что мифо-эпическое сознание улавливает что произошло отделение деятеля от предмета его поклонения. Именно при мифо-эпическом состоянии сознания впервые появляется посредник между человеком и богом, в будущем это жрец, шаман, священослужитель. Духовное, схемы действия человека, функция управления своей судьбой (своей головой) – все это теперь постепенно отделяется от человека, от деятеля, героя.

Характеризуя мифо-эпическое состояние сознания нельзя пройти мимо такого факта, как создание искусственных языков. У адыгов, к примеру, это “щакIуэбзэ” – т.е. охотничий язык, и “фарыщыбзэ” – “притворный” язык [11, с. 232, 270-271, 413]. Здесь интересно то, что адыгская знать не знавшая, в основном, грамоты, составляет себе “фарыщыбзэ”, так чтобы “чернь” не знала, о чем говорят “благородные”. При всей нашей неприязни к такому “зоологическому” сознанию, мы должны отметить, что создатели таких тайных искуственных языков совершали рефлексию над материалом своего же родного языка. Рефлексия здесь правда на уровне чувственности и здравого рассудка, но мысль над мыслью уже есть, этого не было в мифологии, это новая черта мифо-эпического сознания. Пространственно-временные ориентиры в мифо-эпическом сознании более социализированы. Так, вместо мирового дерева в мифе центром земли теперь является “хапIэ”, “хэгъэгу”, т.е. место рода (народа), героя, а также -”псыхъуэ”, т. е. долина – место обитания союза племен. Мир в эпосе скорее не творение богов, а творение природы из “мыджэмыпцIэ”, т.е. бесформенного студня, или же мир есть творение героя.

Мифо-эпическое время – это время героя, это циклическое время. Мифо-эпическое время в зародышевой форме содержит в себе элементы линейного осмысления времени, причем последнее вырастает из цикличности смены поколений, смены “веков”, “эпох” или же “юг” в “Махабхарате”.

Таким образом, мифо-эпическое сознание есть особая фаза мифологического сознания. Человек мифо-эпического сознания мыслит не квазиисторическими образами прошлого, а имеет дело с самой живой историей своего народа и мыслит чувственной рефлексией, абстрактными представлениями [12, с. 28-29, 31]. Мифо-эпическое сознание есть предысторическое состояние сознания.

ЛИТЕРАТУРА

  1. Гачев Г.Д. Содержательность художественных форм (эпос, лирика, театр). М., 1968.
  2. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. Л., 1936.
  3. Лосев А.Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. М., 1957;  Также Лосев А.Ф. Гомер. М., 1960; Также Лосев А.Ф. История античной эстетики (ранняя классика). М., 1963.
  4. Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу. М., 1972.
  5. Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу. М., 1972.
  6. Гринцер П.А. Древнеиндийский эпос. М., 1974.
  7. Гринцер П.А. Древнеиндийский эпос. М., 1974.Также Путилов Б.Н. Песни южных морей. М., 1978.
  8. Лосев А.Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. М., 1957.
  9. Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу. М., 1972.

10.  Налоев З.М. У истоков песенного искусства адыгов // Народные песни и инструментальные наигрыши адыгов. М., 1980.

11.  Адыги, карачаевцы и балкарцы в известиях европейских авторов 13-19 веков. – Нальчик, 1974.

12.  Богомолов А.С. Диалектический логос. М., 1982.

 

Шенкао М.А., д.ф.н., проф. (Черкесск)

Архив журнала
№4, 2014№1, 2014№4, 2013№3, 2013№2, 2013№1, 2013№4, 2012№3, 2012№2, 2012№1, 2012№4, 2011№3, 2011№2, 2011№1, 2011
Поддержите нас
Журналы клуба