1. Уединенные. Уединенный человек – лицо, добровольно отчуждающее себя от мира, с тем чтобы взглянуть на мир и на самого себя со стороны (близкие понятия: инок, отшельник, подвижник). Уход от мира выражает протест против царящей в нем пошлости и порождается поиском идеала. Известный философ и религиовед Мирча Элиаде выдвинул в свое время лозунг: «Уединенные всех стран, соединяйтесь!» (М. Элиаде. «Пелерина»). Мысль об уединенности, как условии формирования творческого сознания, высказывалась многими зарубежными и отечественными авторами. Так, например, Дж. Ст. Милль отмечал: «Уединенность – в смысле чаще бывать одному – существенно важна как для углубленной медитации, так и для глубины характера; уединение… – это источник мыслей и устремлений, не только благотворных для индивида, но без которых общество вряд ли смогло бы обойтись» [Цит. по: 8, 318]. – Примерно ту же идею развивал в своих трудах испанский философ-экзистенциалист Хосе Ортега-и-Гассет, полагавший, что непременным условием становления личности является ее выделение, отграничение от масс, умение самоуглубляться и строить свой особый внутренний мир. Способность уединяться, по мнению Ортеги, отличает человека от гамадрила. «Человек, – пишет он, – строит Ретиро – Уединение, обособленное пространство – не-мир...» [4, 302].

Современный итальянский философ-традиционалист Юлиус Эвола, продолжатель дела Рене Генона, вводит термин «обособленный человек», смысл которого, по-видимому, далек от таких понятий, как изолированная особь или замкнутый социальный атом. Обособленный человек Эволы – это, скорее, покинувший мир религиозный отшельник, связанный в то же время тысячью нитей с этим миром. Берущий на себя ответственность за мир, лежащий во зле.

Мысль об уединенности не чужда была многим русским философам и писателям. Одна из книг В.В. Розанова так и называется – «Уединенное», а в другой, под названием «Опавшие листья» Розанов записывает слова, звучащие как заклинание, как троекратный повтор в религиозном обряде: «Умей искать уединения, умей искать уединения, умей искать уединения». – И он тут же продолжает:

«Уединение – лучший страж души.

Я хочу сказать – её Ангел Хранитель.                       

Из уединения – силы, из уединения – чистота.                                  Уединение – «собран дух», это – я опять «целен» [5, 151].

Уединенность и одиночество – разные вещи. Известно, какое огромное влияние на Розанова оказал другой уединенный мыслитель Константин Леонтьев. «Провидению не угодно, – писал Леонтьев в письме к о. Иосифу Фуделю, – чтобы предвидения уединенного (одинокого?) мыслителя расстроивали бы ход истории посредством преждевременного действия на слишком многие умы». [1, 451]. – Из текста письма видно, что автор вовсе не отождествляет понятия «уединенный» и «одинокий», допуская, по-видимому, глубокую и всеобъемлющую связь уединенного не только со своими современниками, но, в еще большей степени – с многочисленными потомками.

2. Аскеза. Характерной чертой уединенного человека является аскетизм. А что значит аскетизм? – Приведу в пояснение некоторые суждения по этому вопросу. Вот что писал об аскетизме тот же Леонтьев: «Аскисис (или Аския) – греческое слово, значит всякого рода упражнение (упражнение атлетов, например, или в другом ремесле). Поэтому и упражнение в духовной, религиозной жизни, подвижничество. Можно выразиться так: человек посредством постоянных телесных и душевных упражнений подвигается, старается постепенно приблизиться к религиозному своему идеалу». [2, 262]. – Сходную мысль об аскетизме как упражнении, как духовном усилии высказывает и упоминавшийся уже Ортега-и-Гассет, который в работе «Восстание масс» утверждает, что «большинству не доступно никакое усилие, кроме вынужденной реакции на внешнюю необходимость. Поэтому так редки на нашем пути и так памятны те немногие,.. кто оказался способен на самопроизвольное и щедрое усилие. Это избранные, нобили, единственные, кто зовет, а не просто отзывается, кто живет жизнью напряженной и неустанно упражняется в этом. Упражнение = askesis. Они аскеты» [4, 78][1].

3. Ориентирование. Другой примечательной чертой уединенного чёловека является его способность интуитивного постижения мира, позволяющая проникать в тайны человеческих отношений и раскрывать замыслы людей. Эту способность у русских признавали даже очень умные и критически настроенные к нам иностранцы, каким был, например, француз Жозеф де Местр. В своих заметках о России он писал, что «русский... обладает большой сноровкой разгадывать человека...» [3, 111]. – Эту склонность (о которой сказано: «зри в корень!») можно объяснить не только природными задатками русских людей, но также некоей психологической установкой, позволяющей «обличать невидимое» (Евр. XI, 1). – Выдающийся русский философ и богослов П.А. Флоренский назвал эту способность «ориентировкой» или «ориентированием»[2].

«Ориентировка» – фундаментальный принцип гносеологии Флоренского. «Ориентировка, или ориентирование, – писал в примечании к статье «Догматизм и догматика» А.Т. Иванов, – осуществляется на основе определенной смыслонесущей очевидности, которая, став предметом веры, выступает в роли развертывания «основных углов зрения» – категорий» [6, 750].  Флоренский нашел понятие «ориентирование» у неокантианца Германа Когена, о котором он говорит так: «Коген – венец европейской философии и вместе с тем переход к дальнейшему. До него можно было верить в изначальность разума, а Коген открывает, что разум существует постольку, поскольку он ориентируется, поскольку опирается на что-то другое». [7, 452]. На полях у Флоренского запись: «т.е. поскольку у него есть такая точка, которую он признает абсолютною». (Там же). – Вот эта самая точка, или, по выражению В.В. Розанова – свой «глазок» на вещи, позволяет уединенному человеку разгадывать других людей. В искусстве тайноведения, отмечал Эрнст Юнгер, – «важно отгадать тайный, мифический закон, действующий сегодня, как и во все  времена, и пользоваться им как оружием» [10, 210].

4. Война идеалов – война смыслов. Духовность – это способность видеть высокие отдаленные цели. Известно, что подлинная религиозность связана с открытием в душе «ока», направленного на высшие содержания[3]. Только в этом случае личность человека обретает безусловный «центр», становится самостоятельным бытием. Концепция «ориентировки» Флоренского хорошо вписывается в созданную им философию имени, отвечающую, по его словам, «глубочайшим стремлениям человека». Имена, по Флоренскому, выражают природу вещей, а поэтому: «Чем острее глаз к восприятию имени (своего и чужого), тем обостреннее само-сознание» [7, 163].

Какова же роль «ориентировки» в познании? Что дает она человеку? – Ответить на этот вопрос можно так: ориентировка (ориентирование) сберегает силы и время, направляет наше внимание в правильную сторону. Она, собственно, и формирует мировоззрение. Ориентирование не позволяет превратить человека в объект манипулирования, в слепого исполнителя чьей-то воли. Содержание информации, как известно, не может быть оторвано от носителя информации. Поэтому уже простая постановка вопроса: «Кто говорит?»; или в другом варианте «А судьи кто?» – сразу же позволяет отсечь от общего потока информации – «шум», а также заведомо ложную, пристрастную, выражающую чьи-то корыстные интересы «дезу». Ориентирование дает возможность учесть и тот конкретный этнический субстрат, ту культуру, в рамках которой сложилось мировоззрение той или иной личности. Коротко и ясно сказал об этом В.В. Розанов в «Уединенном»:

«Посмотришь на русского человека острым глазком... Посмотрит он на тебя острым глазком...                               

И все понятно.                                           

И не надо никаких слов.                                                                  Вот чего нельзя с иностранцем» [5, 10].

Исходя из сказанного, можно сделать вывод, что человек уединенный –  персона неординарная. Уединенный человек – это самодостаточная личность, способная противостоять растворению себя в окружающей среде и утверждающая свою суверенность. В уединенном человеке ярко выражено антиэнтропийное начало, которое препятствует безграничной социализации личности, являя собой категорию «особенного».

Возвращение к духовности, к осмысленной жизни, т.е. к способности трезво оценивать сегодняшние события и видеть притом самую отдаленную перспективу – вот главная и самая насущная задача, стоящая сейчас перед гражданами России. Именно это требуется прежде всего русскому человеку в условиях жесточайшей информационной войны, в борьбе смыслов, поражение в которой означало бы крушение русской Державы и неизбежную гибель нашей православной цивилизации.

Литература:

1. Леонтьев К.Н. Записки отшельника / Сост. В. Кочетков. – М.: Русская книга, 1992.                                                                                                                                        

2. Леонтьев К.Н. Избранное. – М.: Рарогъ, Московский рабочий, 1993.

3. Местр Ж. де. Религия и нравы русских. – СПб.: Вл. Даль, 2010.

4. Ортега-и-Гассет X. Избранные труда. Изд. 2-е. – М.: Весь Мир, 2000.

5. Розанов В.В. Листва. – М.: Республика; СПб.: Росток, 2010.

6. Флоренский П.А. Сочинения: В 4 тт. – Т. I. – М.: Мысль, 1994.

7. Флоренский П.А. Сочинения: В 4тт. – Т. 3/2/. – М.: Мысль, 1999.

8. Фром Э. Психоанализ и этика. – М.: Республика, 1993.                                     

9. Фуко М. Герменевтика субъекта: Курс лекций 1981/1982гг. – СПб.: Наука, 2007.

10. Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт. – СПб.: Наука, 2000.