Любая наука или область знания характеризуется тремя составляющими, к которым относятся ее основные представления об объектах изучения, теория и методология исследования, причем первая составляющая служит основой для формирования как теории, так и методологии. В философии подобной основой является онтология – учение о сущем или бытие как таковых – первоосновах всего существующего и изначально понимаемых как независимые от субъекта и его деятельности.

Реакция на критику И. Кантом прежней метафизики, показавшим, что бытие – это не то, что противостоит субъекту и познается им во внешнем восприятии и что познание сущего вне связи с субъективностью невозможно, то есть практически наложившего табу на исследование «вещи в себе», привела к отходу от онтологической тематики в позитивизме и неокантианстве, а затем к появлению на рубеже XX века так называемых «новых онтологий» (в рамках феноменологии Э. Гуссерля, экзистенциализма М. Хайдеггера и др.).

Таким образом, в ведущих направлениях современной философии, начиная с ее прихода в себя после шока кантовской критики, под влиянием вполне обоснованных претензий по поводу онтологического объективизма прежней метафизики, произошла подмена понятия «сущее само по себе» понятием «представление о сущем», то есть все те выводы, которые предназначены самому сущему, стали приписываться представлениям о сущем.

Критикой были объявлены догматическими представления о сущем как не зависящей от человека реальности и об истине как соответствии между высказываниями и действительным положением вещей. Основанием для критики явилось осознание того факта, что субъект познания воспринимает сущее не непосредственно, а видит его через «очки» своих представлений и знаний.

Из этого делался странный вывод о том, что не существует сущего (а не представлений о сущем!) без человека, без экзистенции, которая несет его структуру. Возникает неравноценная с точки зрения логики ситуация: по одним вопросам проводится сверхтонкая логическая аргументация, а в рассматриваемом случае с самого начала табулируются альтернативные логические возможности. Используемая логика рассуждений выглядит следующим образом: так как в прежней догматической метафизике за объективные характеристики сущего ошибочно принимались представления сознания о нем, к которым относится и его вещность, и так как любое знание о сущем есть представление о нем сознания и сущее само по себе мы не можем узнать ни через чувственное восприятие, ни через понятия, формулируемые разумом, то мы можем знать только наши представления.

На первый взгляд логика рассуждений кажется неопровержимой. Но в таком виде она совершенно не способна ответить на вопрос о том, чем отличаются представления о мире, наличие которого не отрицается, от имманентных представлений сознания. От отрицания догматической объективизации сущего перешли к догматическому утверждению наличия представлений о сущем, в формировании которых почему-то подчеркивается только роль сознания и совершенно забывается о роли самого мира в их появлении. Процесс познания очень жесткая реальность и не терпит неточностей. Эту двухвековую «неточность», по-видимому, можно считать причиной кризиса основных направлений современной философии.

Представления о сущем самом по себе присутствуют в работах многих авторов, но они остаются неотрефлексированными по той, иногда указываемой причине, что о таком «голом» сущем, не «одетом» в представления субъекта, нельзя сказать ничего определенного, кроме упоминания его названия.

Названия вещей, в которые мы облекаем представления о них, не имеют ничего общего с самими вещами, что не мешает нам отличать вещи от представлений о них, неважно, что сами вещи являются «порождениями» сознания: здесь важен сам подход. Ситуация с сущим самим по себе значительно сложнее из-за отсутствия в нем «врожденной» вещности, но эта сложность «технического», а не принципиального порядка.

Критика Канта в какой-то степени была той точкой бифуркации, в которой рассыпалось старое представление о первоосновах мира и должно было появиться что-то новое. Существовало несколько путей «сборки» новых представлений, учитывающих роль субъективности в формировании онтологии сущего. По одному из них, по-видимому, не самому удачному, пошла «новая онтология» и, вслед за ней аналитическая философия и постмодернизм.

Усложнение процесса познания, связанное, в том числе, с переходом от объективизации вещей к пониманию их субъективного «происхождения», требует более радикальных выводов, чем сделаны теми, кто стремился осмыслить новую познавательную ситуацию.

В отношении наших представлений, порождаемых сознанием, древнегреческий мыслитель Протагор высказывался не менее определенно, но, может быть, менее развернуто, чем Кант: «Человек есть мера всех вещей: для реальных – их реальности, для нереальных – их нереальности». Высказывание Протагора можно понимать так, что без человеческого сознания сущее вообще не является структурированным на вещи и явления и оно представляет собой бесформенное единое целое, формы (вещи) в котором по различным неосознаваемым и осознаваемым основаниям выделяются субъектом познания. Определение способов корректного описания сущего самого по себе как единого целого является одной из центральных задач философской теории познания.

Изначально в сущем не существует «вещей в себе» и отождествлять их познание с познанием сущего самого по себе по этой причине вообще бессмысленно. Таким образом, из критики Канта вытекал еще более радикальный подход к учету роли субъективности в познании сущего: нужно было уходить от понимания сущего самого по себе как совокупности вещей, не изгонять его на этом основании из рассмотрения, а заняться поиском методов познания сущего как целого.

Можно показать на примерах возможность таких подходов.

Человек, например, является открытой системой в части массо-, энерго- и   информационного обмена и выделение человека по «контуру» его тела, внутри которого он фактически мертв, требует, для сохранения его жизненности, добавления описания всех его связей с окружающей средой. Одновременное «изъятие» фрагмента сущего – человека из единого мирового сущего и компенсирование этого «изъятия» «выписыванием» его связей, можно, по-видимому, считать корректным способом описания части сущего, вычленяемого субъектом познания, который позволит проводить адекватное исследование сущего и его фрагментов без нарушения целостности сущего и того, что в философии  жизни называлось жизнью сущего.

Исследование единого сущего методом корректного дробления на фрагменты, выражаемые в представлениях субъекта (метод «сечений»), с пониманием произвольности такого дробления, приносит знание о едином сущем. Это знание предстает в неявном, невербальном знание о едином сущем, но, тем не менее, оно имеется. На последующих этапах исследований можно поставить задачу вербализации знания о едином сущем или обоснования принципиальной ее невыполнимости.