Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Южное Сияние » №2, 2019

Галина Маркелова
Не бойся пустоты, заветный звук

ПЕРСЕИДЫ

 

В августовский мрак лиловый

отворю окошко.

Как и все, я жду явления метеорной крошки.

Кто вы, вестницы свершений, стайка персеид, –

златовласые шалуньи змееборца ль чада

или душеньки шахид, вырванных у ада,

шлют нам пламенный привет с амбразур никаба?

Кто бы ни были,

а я, я в игру вступаю,

в битву,

в диалог…

Ни, как в молодости, всё же,

я пока полна желаний – долог

путь земной, а над пропастью тропинка вьётся под ногой..

Загадать бы, стиснув смыслы, спешно произнесть…

Может, небо и подкинет мне благую весть?

Помню, раньше на Бугазе звездопад

ошарашивал посланием невпопад,

то звезда упала в море,

то слова забудешь с горя,

то глядишь,

а под рукой не кто нужен, а другой…

Ну а нынче я открыта – звёздные ловлю дожди,

ветерок шутя доносит – «жди, жди, жди…»

Только-то и наловчилась за свою судьбу –

что бы ни было –

я жду…

жду расплаты,

жду зарплаты,

жду рассвета,

подходящего момента жду,

жду когда уймётся боль,

жду я пакости иной,

а сейчас я жду ответа от небес –

на лиловом

пусть начертят персеиды

птичку или крест…

 

 

СТАРЫЙ ПЛЯЖ

 

Шмель жужжит над шариком мордовника,

суетится жёлтый над седым.

На обрыве с бабушкой

над морем

мы сидим.

Рядом лодки, загорелая рыбачка занята вершой.

Преет бухточка

да суетятся чайки,

чвары их несутся до вершин

туч, что сгрудились и грозно нависают…

Хнычу я

и на два голоса успокаивают

глупое дитя

женщина чужая, незнакомая

и родная бабушка моя…

 

«Тучи – это капельки воды.

И не так они страшны –

вот, бывало, поднимусь я на Ай-Петри,

как котята льнут они к ногам.

Перистые – те исподтишка, как затянут небо, не допетришь

непогодам ждать когда конца…

Ну а те, что бегают толпой,

из-за них напрасно поднимать ненужный гам и вой»…

 

«Зараз молдаван як шуганёт,

скумбрия на рази к туркам убигёт».

 

Примирив меня с сушей и морем

под надзором нависших небес,

обозначили точку, в которой трёх стихий

происходит замес.

 

Этим женщинам дай Бог покоя

в тишине твоих злачных мест…

 

Когда глобус – чертополох

в зной восходит над сизым полётом кермеса

к трансформации облаков,

знаю точно, там – только

вода, принимающая приметы

забываемого лица,

капля, ждущая нужного веса,

чтобы не промахнуться и ляпнуться в точку

своего окончательного места…

 

 

БРАУНШВЕЙГСКИЙ ЗОЛОТОЙ

 

Феликсе Бернардовне Ковальчик

 

Взаимности абсурд рогатками неравенств

нацелен Гауссом в предательский прогресс,

бурлящий братством, равенством под вереск

французским петухом ощипанных принцесс,

хлобыщет где по бирж усищам их жертвенная кровь,

и рыщет, бродит по Европе свободы навь и новь.

Ах, бедный Карл, тебе какое дело

до призраков и до людских страстей,

до слуха твоего недолетелый лязг гильотин

окрест свистит и шейных хруст костей…

Ах, Карл, ты корчишься над горсточкой телец

каверзных чисел, ты карлишься над вечной красотой

явлённою чрез зубовный скрежет reziprozitats gesetz,

даря в копилку Бытия свой – брауншвейгский золотой.

 

 

ИСПОВЕДЬ

 

Перед Тобою, Господи, грешна

и содрогаюсь, только обозначив

мельчайшие штрихи своих деяний,

которым оправданья вряд ли бы нашла,

но только милость бесконечная Твоя,

любовь ко мне, рабе Твоей негодной,

творит прощения и возрожденья чудеса.

О, подними хулящую Тебя,

что страха пред Тобою не имеет,

ах, лучше б, Господи я онемела,

чем исходила от меня хула

на мир – на замысел Твой, на Твоё творенье…

Прости за ложный стыд и за гордыню,

что не даёт твердить о том,

что без Тебя – я только прах,

собрание гниющих нечистот,

что в погребальном смраде

вер поганских вьётся едким дымом…

На брата своего и на сестру порой ропщу и осуждаю,

и милость высшую твою, язык,

я лжесвидетельствами оскверняю.

Прости меня, Господь, за пляски буйство,

за карнавала тёрпкий пот –

Иродиадино безумство во мне стареющей живёт,

за обольщения бесстыдство,

за невоздержанность и страсть,

за маловерье, за безверие,

когда в погоне наслаждений в костёр дымящий я влеклась,

за неразборчивость в общении,

ведь знала – предо мною тот,

кто вымажет в грязи, изгадит, до отчаянья доведёт…

Прости, Господь, за лицемерье,

что приросло к душе моей,

за леность и за нераденье Тебе за всё хвалу шептать…

Ты замысел свой знаешь, Отче, –

мой крест по силам, по моим,

дай милость мне дойти до встречи,

до входа в град Иерусалим…

 

 

15-4-19

 

Что ж ты, горбун Квазимодо, аль не звонарь?

Что ж ты не бьёшь в раскалённый металл колокольный?

Чуешь? Над миром несётся зловещая гарь

словно с костров погребальных… Знаешь, как больно?

Разве не видишь? Вот стаи обугленных птиц

разом взметнулись и угольем ринулись ниц…

Думаешь, маковый шёлк пламенеет на шейке цыганки?

Нет, то алеет ожег на груди… не теряйся в догадке…

Да… Богородицы Девы обуглена грудь

к вечеру ближе,

в Париже…

Попробуй забудь!..

был понедельник страстной…

перед этим ходили жилеты…

взвыли сирены…

заголосили горгульи и обострился химеры оскал,

адский язык в небесах шуровал…

остолбенелые люди застыли, кто-то молился и на коленях стоял…

В дымных клубах обозначился профиль Мишеля,

плакал Виктор и болгарка незряче глядела,

как расщеплялась конструкция шпиля…

О, всё распорошится, канувши в Лету,

только опишется круг на воде:

авриль – канз – ланди,

словно септамбер, елевен там, позади…

Нет, я не буду искать герострата,

если и был, мог в любом быть обличье…

 

непостижима эта утрата

и для каждого – личная…

 

Я опущусь на колени со всеми

и попрошу, чтоб восстал он из пепла…

Тут же пристроились бомжики рядом,

козочка блеет, а девочка грустно запела,

чую, как женщина запаха ветхого,

шепчет девчушке – «Милостив Сын мой,

не плачь, Эсмеральда!»

 

 

ПАМЯТИ ДРУГА

 

помни всегда о смерти как о тайне жизни и в жизни

и в смерти утверждай всегда вечную жизнь.

Тропами сердечной мысли, Бердяев

 

Обычно на Михайла вьётся пух

и бел-бела становиться земля

Архистратиг небесных сил и духов

проводит смотр и снег летит не зря…

То – знак…

 

то небесный полк собирается

чистит пёрышки

слезою умывается

вся заступникова рать,

чтобы лучше слышать нас

и чтобы помогать

скатный жемчуг покаянных слёз ронять

 

…Но ныне, ныне,

когда живём мы в климатическом надрыве –

дождь… струи хлещут руки, плечи

всех грешных нас и мёртвого тебя…

Гроб кажется подводной лодкой,

моделью хлипкой Ноева ковчега,

в котором к новой жизни курс наводкой

на погружение

вглубь моря бытия…

А ты плывёшь прощая,

покидая,

зная, как никчемны

потуги разобраться в смысле живота,

когда причалить нам маячит

в конечной точке,

где полымя подмигивает печи,

что в горстке пепла смысл и правота…

 

*

 

Когда решается душа расстаться с телом

не удержать её ни как ..ни жалостью… ни пленом…

ни хитростью… она вольна как чайка и волна

житейская  отлёт её воссоздает,

следы смывая пеной…

 

*

 

пена… пена… но у вод тех, летейских, есть ли пена?

у Харона-ветерана поспрошать..? тоже тема…

кстати, не забудь ему дать пятак

не коррупция – обычай… у нас так…

чтобы не топтаться с кучей берцев, тапок,

дал пятак – и ты за переправой…

Вон и Ной тебя приметил, машет вербой,

о голубке хочет допытать той, первой…

 

 

***

 

Теперь осталось совсем недолго,

когда, однако, не знает толком

никто…

Вот Папа в Риме вещал под ёлкой –

нисходим в хаос…успеет ойкнуть

вряд ли кто…

 

 

***

 

Пришпилена,

приколота, к торцу веков,

вернее, к чаемой координате

в коллекцию творца – аурелиана,

припёрта неизбежностью осей –

тризубом властелина –

в пространстве грёз,

где время хлещет сквозь меня и мимо…

всё мимо и всерьёз…

Реальна только смерть – всё остальное нереально, мнимо,

абсурдно, безрассудно…

Какие трепыхания на вечности игле?

Ведь суете

даровано быть повитухой душ,

намеренных нырнуть в другое измеренье….

Умерив суету – ослабим намеренья…

 

 

НЕ БОЙСЯ

 

Не бойся пустоты, заветный звук,

омой волной и трепетом наполни,

частичек дробью простучи колени

продрогшего над влагой тростника,

чтоб выйти на простор небытия

туда, туда за… Космоса величье,

где поджидает нас инакое обличье…

Ты ж звук, ты сам из тех, из заповедных мест

где веет божий дух окрест…

И в каждом «до», и в каждом «си»

пусть ясно прозвучит: «Господь, прости!»

 

 

ЕГО ЗАВЕЩАНИЕ

 

Памяти Папы Иоанна-Павла,

славянина, мученика, провидца.

 

Затворнику папских владений,

заложнику наших грехов

такие ж являлись виденья,

как тёзке на острове Патмос –

аскету начала веков.

Как чуял он конское ржанье,

когда поклонялся земле

и тихое клал целованье

за муки её, за страданья,

за страшный грядущий удел!

С землёй мы по плоти едины,

мы с космосом в сути равны,

мы промыслом Божьим творимы,

мы милостью Божьей хранимы,

но это забыли, увы…

А этот славянский ребёнок,

что грех всех столетий постиг,

успел принести покаянье,

успел показать воздаянье

и тихо к Нему отойти…

Как слышится в утреннем пенье

беспечных пичужек: «Бди! Бди!»

И в рокоте моря, и в тренье

песка – «Погоди!

Ты помнишь его завещанье?

Будь бдителен:

Господь в пути!»

 



Другие статьи автора: Маркелова Галина

Архив журнала
№3, 2020№4, 2020№1, 2021№2, 2021№3, 2021юж№4, 2021№2, 2020№4, 2019№1, 2020№3, 2019№2, 2019№1, 2019
Поддержите нас
Журналы клуба