Памяти Валентины Синкевич

Во-первых, если ты поэт, называть себя так не стоит. Других – пожалуйста: «Да вы, батенька, поэт!» По-русски это слово уже содержит комплимент, подразумевая заглавную букву, а хвалить себя безвкусно, – сразу зазвучит самолюбование, нарциссизм, свойственный, впрочем, всем людям такого рода занятий. Вот если кто-то посторонний тебя назовёт поэтом, это уже будет признание. А по-английски такое в порядке вещей. I am a Russian poet. И ничего особенного, просто самообозначение.

Когда говорят об эмиграции, о безотечестве, о лишившихся отчего дома поэтах или философах, мне приходит на ум общеизвестный, но очень колоритный пример: запомнившаяся ещё по урокам истории фигура Диогена, античного философа-киника, у которого тоже не было своего угла, правда, не на чужбине, а в родных Афинах. Он жил неряхою прямо на улице в керамической бочке, частенько шокировал публику непристойными выходками и днём с огнём искал среди толпы людей – Человека. Кажется, так его и не нашёл... Они, эти люди, афинские сограждане, тоже были невысокого мнения о нём, называя такую жизнь, да и его философию попросту «собачьей».