Вопрос о божественной свободе сегодня остается столь же спорным, как и в античную эпоху. Хорошо известно, что крупнейшие античные философы, как правило, не мыслили Бога в качестве личности, и в частности в качестве личности, осуществляющей выбор, включающий возможность поступать иначе. Платон и Аристотель даже не приписывали своим первопринципам — Благу и Перводвигателю — воле- ние (boulesis), не говоря уже о выборе. Другие, например стоики и Плотин, позволяли себе вести речь о божественной воле, но идентифицировали эту волю с чисто рациональным распознаванием наилучшего или, в случае плотиновского Единого, с полным и беспрепятственным выражением своей собственной природы. Несвободный характер плотиновской эманации, в процессе которой все, что может возникнуть из Единого, должно возникнуть, не оставляет сомнений, что «воля» Единого в любом случае не является способностью к выбору. Во всем этом греческие философы были верны своему фундаментальному убеждению, согласно которому совершенная свобода и совершенная разумность в конечном счете совпадают. Свобода выбора, с этой точки зрения, является в лучшем случае ограничением, которое необходимым образом свойственно человеческому существованию, отпадающему от божественной сферы |
