Хотя слово «глобальный» употреблялось уже несколько веков в двух основных значениях, термин «глобализация» был введен в научный оборот лишь в 1961 г.2 и с тех пор вплоть до начала 1980-х в качестве особого концепта в академических исследованиях не использовался. То, что потом многие стали называть «глобализацией», первоначально, на волне бума футурологии, в работах К.Гэлбрейта, З.Бжезинского, П.Дракера, Э.Тоффлера, Д.Белла и др. интерпретировалось как ожидаемый переход человечества к «новому индустриальному», «информационному», «технотронному» или «постиндустриальному» обществу за счет научно-технического прогресса и экспансии «мировой системы капитализма», распространению которой в планетарном масштабе мешало наличие СССР и «мировой системы социализма».

В последние год-другой, особенно с началом мирового экономического кризиса, термин модернизация из работ отечественных социальных философов и социологов спешно перекочевал в лексикон политических деятелей и государственные документы. При президенте России даже создана специальная комиссия по модернизации, ориентирами деятельности которой стали обозначенные в Послании ФС Д.А.Медведева пять приоритетных направлений: внедрение новейших медицинских, энергетических и информационных технологий, развитие космических и телекоммуникационных систем, радикальное повышение энергоэффективности. Несмотря на то что в нашумевшей статье «Россия, вперед!» президент использовал термин «модернизация» в более широком значении, включив в его состав «модернизацию российской демократии» и «формирование новой (умной) экономики», беспристрастные политкомментаторы сразу же определили, что модернизация интерпретируется Кремлем главным образом в технологическом ключе.