Русская журналистика 90-х годов была очень искренней, иногда самоотверженной (как забыть Надю Чайкову), но всегда скользившей по поверхности и не способной, а скорее внутренне боявшейся понимать, к чему мы идем. Соответственно и гибели свободной русской печати столичная журналистика просто не заметила, и та тоже вымерла, потеряв свою единственную опору — нарождавшееся демократическое движение. Вполне формальная отмена цензуры и, главное, закон о печати, лишив последнего, мелкого уже преимущества свободную печать и не создав никаких механизмов ее поддержки окончательно ее похоронили…

…я уверен, что лучшей книги, лучшего памятника … диссидентскому движению в Советском Союзе (но в книге — это далеко не единственная тема) по тонкости, доброжелательству, близости к нему, а потому и пониманию его, в русской литературе еще не было, и думаю, что не предвидится в будущем. Его больше некому создать. И все же при этой моей самой высшей из возможных оценок романа мне хочется высказать несколько не то что критических, а скорее дополняющих соображений…

Рецензировать его автобиографию «Спокойной ночи» – уже поздно, вышла из печати она больше четверти века назад, да и автор давно умер. Разгадывать ее загадки — для современников нетрудно, хотя в некоторых случаях так неприятно и отвратительно, что некоторые уж точно лучше оставить на его совести. Но понять, кем же был в действительности этот брэдберевский персонаж — готовый быть своим для всех мальчик, который каждому казался именно тем, кого они хотели видеть, – по-моему, и впрямь полезно, поскольку этот персонаж не помещается даже под перечисленными масками Синявского-Абрама Терца-профессора Сорбонны-беса и впрямь занимает значительное и совсем особое место и в русской литературе, и в русской общественной жизни…