Человека приводят («бросают») в пустую и заплеванную тюремную камеру, – он не знает, что с ним будет завтра. Он — зэк, проведший под следствием и в лагере почти шесть лет, но какой-то очень неопытный — впервые видит на стенах «шубу» (цементную пену, чтобы нельзя было даже имя свое на стене записать, сохранить) — ясно, что ни дня не был ни в карцере, ни на сборке. Весь этот день он торопливо и судорожно что-то пишет, он наслаждается полнотой тюрьмы — у него нашлись и грифель и бумага. Причина этой судорожной фиксации жизни в том, что он чувствует — это последний его день. На самом деле, конечно, даже точно знает это. Перед казнью?

Конечно, «Зеленый шатер» – лучшее из того, что написано об интеллигентных московских детях — погодках войны. Да и независимо от этого — книга добрая талантливая, увлекательная, замечательно написанная. К ее очень непростым героям проникаешься большим сочувствием и большой долей понимания их нелегких судеб на изломе двух катастрофических эпох российской государственности

Раньше в России (как и во всем мире — даже нецивилизованном) была какая-то глупая «презумпция невиновности». Нет достаточных доказательств вины обвиняемого или они сомнительны — значит он не виновен, сомнения всегда решаются в пользу обвиняемого (в России хотя бы в теории, в Конституции, в законе). Бастрыкин ее заменяет «презумпцией невиновности, применяемой лишь в том случае, если невозможно достичь по делу объективной истины и только после принятия исчерпывающих мер к ее отысканию». На самом деле — это презумпция виновности…