По серьезности избранной автором темы, богатству вовлеченного им в работу неоднородного и разнопланового культурного материала (литература, кино, писательская и кинорежиссерская авторефлексия, богословская экзегеза, философское размышление, труды этнографов, религиоведов, историков ис­кусства и т.д.), по широте сопоставлений и, вместе с тем, скрупулезности мик­роанализа я мало что из новейшей отечественной гуманитарии могу поста­вить рядом с внушительным томом Сергея Зенкина. Это вызывает уважение. К тому же монография отмечена чертой, которую тоже не часто обнаружишь в научной литературе: в ней есть своеобразный и отчетливый героизм, по­скольку она рождена, казалось бы, невозможным — осознанным и заявлен­ным стремлением привести в порядок то заведомо разрозненное, что сказано о несказанном. Это разжигает любопытство. Замысел книги об интеллекту­альной истории модерна сам включается в цепочку авантюрных предприя­тий, отвечающих изначальному импульсу модерного сознания: «В неведо­мого глубь», говоря словами Бодлера — Цветаевой. Тем более, что подобное «плавание», как подытожит почти через полвека после Бодлера, размышляя об истории, ее пользе и вреде для жизни, другой святой и мученик модерна, Ницше, «опасно и полно тревог». Автор «Небожественного сакрального» на такой риск идет и основательно к путешествию подготовлен — многие на­званные на страницах монографии имена и процитированные тексты русско­язычный читатель узнал, напомню, именно благодаря С. Зенкину

В декабре 1991 года абсолютное большинство жителей России (52 проц.), отвечая на вопрос тогдашнего ВЦИОМа, назвали крупнейшим событием минувших 12 месяцев попытку государственного переворота 19—21 августа: в списке событий она заняла первое место. По избитой формулировке, прошли годы... В декабре 2010 года важнейшими памятными датами года предстоящего, в котором с тех августовских событий должно было исполниться 20 лет, россияне в ходе опроса Левада-Центра назвали совсем иные события (самые яркие из них, значимые более чем для четверти опрошенных, см. в таблице 1).

«20 лет со времени государственного переворота (ГКЧП, 1991)» причислили теперь к важнейшим датам лишь 9 проц. опрошенных — 10-е место среди памятных дат текущего года. Впрочем, такое распределение оценок установилось раньше. (Данные декабря 2005 года о предстоящих датах 2006-го см. в таблице 2; первые четыре события-лидера — ровно те же.)

«15 лет со времени государственного переворота в 1991 году» стало в 2005 году шестой по значимости датой, ее отметили тогда 16 проц. опрошенных. Так или иначе, прежнее живое событие переместилось в прошлое, оценки очевидным образом изменились — и по величине, и по смыслу. Из событий интересующего нас года вперед выдвинулся, как видим, «распад СССР». В этой перспективе стоит рассматривать теперь и две первые позиции списка: они отсылают к тому героическому целому, которое в конце 1991 года распалось. О том, как это все произошло и что означает, мой краткий социологический очерк из истории политических символов в постсоветской России. …