ЭПИГРАФОМ к этой статье послужит рассказ о трех эпизодах, произошедших летом 1994 года — года, когда умер седьмой и последний любавичский ребе, лидер хасидизма Хабад, и года, с которого начинается мое «включенное наблюдение» за российским Хабадом, продолжающееся — с разной степенью интенсивности — уже два десятка лет. 

Книгоцентризм еврейской традиционной культуры общеизвестен, и разные его проявления — основополагающая роль Библии для всей еврейской словесности, место библейских штудий в религиозном образовании и значение образования и книжности в социуме, образ и функции свитка Торы в ритуальной практике и др. — хорошо изучены. Данная статья предлагает рассмотреть место Библии, религиозных книг и книг вообще в культуре советского и постперестроечного еврейства конца 1910 - х — начала 2000 - х годов — культуре угасающего, практически угасшего и возрождаемого иудаизма, в то же время, хотя бы отчасти, культуре формирующейся и утвердившейся советской интеллигенции и, наконец, культуре затаившегося, но ничего не забывшего, скорбного и гордого национального меньшинства. Нашими источниками будут источники личного происхождения (мемуары) и, в основном, «устная история»: несколько сотен интервью с советскими (преимущественно украинскими, но также российскими, белорусскими, молдавскими, прибалтийскими) евреями 1910 – 1930 - х годов рождения, записанные в 1990 – 2000 - х годах