Расхожая фраза как символ ставшего банальностью общеизвестного факта легко перекатывает через зону ментальной неопределенности, как поток речной через мель или яму. Напомним, что фраза стала крылатой благодаря рассказу Чехова «Учитель словесности», главный герой которого, учитель истории и географии Ипполит Ипполитыч «или молчал, или же говорил только о том, что всем давно уже известно», даже перед смертью, будучи уже в бреду, поучая: «Волга впадает в Каспийское море… Лошади кушают овес и сено…» А зона ментальной неопределенности (провинциальный «Бермудский треугольник») в месте слияния рек Волги и Камы. Тут, пожалуй, необходим некоторый речеведческий экскурс.

Империя, согласно Майклу Хардту и Антонио Негри, является не только всеобъемлющим пространственным порядком, направленным в идее к устранению каких-либо границ, но и определенной формой организации времени как остановки истории и фиксации памяти. Историческая точка зрения империи такова, что установленное ею положение вещей изымается из истории, являясь не преходящим моментом, а способом управления вне какихлибо пространственно-временных, социальных и природных рамок, в конечном счете представляя собой совершенную форму социобиовласти. Византизм же – это скорее слепое пятно такой точки зрения.

Опыты мастер-нарративов в условиях историостазиса с привлечением реальных и воображаемых механизмов символического обмена памяти/забвения. 

Статья представляет собой опыты нарративного подхода, направленного на взаимосвязь истории культуры с практикой историков в их работе с памятью. В то же время с привлечением опыта современного искусства обосновывается идея Вальтера Беньямина, что для мышления необходимо не только движение мысли, но и ее остановка. В итоге обосновывается идея создания ситуационного интерактивного памятника битвы истории и памяти, с целью освобождения последней из-под ига первой.