Когда Хаим Школьник вышел на Мариинскую, Самуил Новогрудский был в трех кварталах от своей конторы. Он ехал в фаэтоне, разглядывая меж двух охранников-лезгин и оттопыренного уха возницы кусочек изломанной, по-весеннему пахучей перспективы. Школьник никого и ничего не разглядывал, он торопился; шел, точно туман вспарывал впереди себя. Если Хаим Школьник получал в свое пользование смачную историю, глаза его молодели, начиная поигрывать за стеклами пенсне переливчатыми отблесками, а поросшие жидкими ржавыми волосенками хомячковые щечки — возбужденно подрагивать. |
