Эта статья посвящена механизмам использования страха перед судом Божьим для преодоления страха преступника перед наказанием со стороны суда государственного. 

 Статья посвящена мораторию на смертную казнь, негласно введенному в России в 1741 году и неукоснительно соблюдавшемуся на протяжении всего правления Елизаветы Петровны. В работе рассматриваются причины и обстоятельства решения императрицы не применять более смертной казни, ритуал театрализованной «политической смерти», условия содержания колодников, приговоренных к высшей мере наказания, но помилованных

Елена Марасинова

(Институт российской истории РАН; ведущий научный сотрудник Центра истории русского феодализма; Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»; профессор Школы филологии факультета гуманитарных наук; доктор исторических наук) 

Elena Marassinova (Institute of Russian History, Russian Academy of Sciences; leading researcher, Center for Russian Feudalism History; National Research University “Higher School of Economics”; professor, School of Philology, Faculty of Humanities; D.habil.) 
lenamarassinova@gmail.com

Ключевые слова: смертная казнь, политическая смерть, наказание, честь, достоинство 
Key words: death penalty, political death, punishment, honor, dignity

УДК/UDC: 94+343.6+343.241+343.84

Аннотация: В России XVIII века существовала не только физическая смертная казнь, но и различные способы социального и личностного уничтожения осужденного, включая шельмование, клеймение, лишение статуса, политическая казнь и т.д. В период правления Елизаветы Петровны так называемая политическая смерть, или положение на плаху, оказалась под запретом, поскольку являлась практической имитацией смертной казни, что, видимо, противоречило данному императрицей обету не приводить в исполнение этот вид наказания. При Екатерине II термин политическая смерть постепенно заменяется на гражданскую казнь, применяющуюся исключительно к представителям дворянского сословия. Но, несмотря на все нюансы применения «повреждающих честь» наказаний, им свойственно нечто общее: стремление власти к самозащите путем лишения того, что ей представляется содержанием достоинства личности.

Abstract: Eighteenth-century Russia knew not only physical death sentences, but also various ways of socially and personally destroying a condemned individual, including public dishonoring, branding, loss of status, political punishment, and so forth. During the period of Elizaveta Petrovna’s rule, so-called political death, or being put on the block, was forbidden insofar as it was a practical imitation of a death sentence and so evidently contradicted the Empress’s promise not to enact this type of punishment. Under Catherine II the term political death was gradually changed to civil execution and applied exclusively to representatives of the nobility. But despite all the nuances of applying punishments that “injured one’s honor,” they possessed a common quality: the state strove to defend itself by means of depriving what it understood to be the contents of a person’s dignity.