Константин Леонтьев не искал участи «одинокого мыслителя», каким его принято видеть. Не оставив равномощного последователя, он не был лишен преданно внимающих слушателей, стремившихся (как видно по сохранившимся письмам сослуживцев-дипломатов, столичных и провинциальных знакомых) не терять связи с обретенным собеседником, а для кого-то и наставником
