Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Русская жизнь » №5, 2007

Дмитрий Галковский. Учи албанский

I.
После окончания Гражданской войны обломки русского офицерского кор­пуса оказались на Западе. Поскольку речь шла о деталях первоклассной военной машины (таких аппаратов было три–четыре на весь мир), русских офицеров стремились использовать многие и многие государства. Государства высшего класса не очень нуждались в импортных деталях, поэтому устроиться в французскую или английскую армию было трудно. Зато русских хорошо брали в армии рангом пониже. Разумеется, в основном младших офицеров и с понижением в чине. Иногда при этом происходили забавные курьезы. (Как и смерть, эмиграция вещь не только страшная, но и смешная.)
Например, во время Первой мировой войны Сербия решила наградить русских офицеров своими орденами.
В порядке демонстрации союзнических отношений. Выделили несколько орденов Андрея Первозванного и «Звезду Карагеоргия». У русских одноименный орден Андрея Первозванного считался высшим, поэтому начальство громкую железку распределило среди особо отличившихся или знатных кандидатов. А непонятная «Звезда» досталась некоему офицеру Миклашевскому по принципу «на тебе, боже, что нам негоже». Когда Миклашевский в 20-е годы стал устраиваться на службу в югославскую армию, к его удивлению выяснилось, что это высшая награда Югославянского королевства. Его взяли без всяких условий и на самую выгодную должность.

alt

Надо сказать, что в югославской армии было особенно много русских эмигрантов. Подобное обстоятельство объяснялось монархическим типом правления, православием и профранцузской ориентацией этого балканского государства. Значительное число русских служили стражниками на югославско-албанской границе, где успешно боролись с разбойниками и контрабандистами. В 1924 году ситуация в Албании осложнилась. К власти пришел просоветский режим Фан Ноли, важную роль в Тиране стал играть большевистский дипломат Краковецкий. Все это накалило и без того напряженную обстановку. Поэтому Белград предоставил политическое убежище сопернику Фан Ноли Ахмеду Зогу, крупному феодалу и бывшему офицеру австро-венгерской армии. Зогу вдобавок к нескольким сотням абреков из своего клана решил навербовать отряд наемников из русских эмигрантов и совершить в Тиране государственный переворот. Белград смотрел на это сквозь пальцы, поставив единственным условием, чтобы главою русского отряда был старший офицер югославской армии. Таким офицером стал полковник Миклашевский. В отряд вошли более ста человек, на командных должностях были полковник Берестовский (заместитель командира), полковник Русинов (начальник штаба), полковник Барбович (командир батареи), полковник Улагай (начальник пулеметной ко­манды) и еще десяток младших ко­мандиров. На вооружении отряда были восемь итальянских пулеметов «Фиат» и четыре устаревших горных пушки. На границе к русским присоединился отряд авантюриста Гильярди— как и Зогу, бывшего австро-венгерского офицера. До войны он застрелил в зале суда террориста, который по ошибке вместо брата-политика убил его мать. После этого ему пришлось перейти на службу в албанскую армию. Этот отряд играл вспомогательную роль. Ударной силой заговорщиков были русские головорезы.
Операция вторжения продолжалась несколько дней, семитысячная армия Албании не оказала сотне русских почти никакого сопротивления, части разбегались в разные стороны и бросали оружие. Фан Ноли вместе со своим окружением спасся на четырех пароходах, отплывших из Дураццо. Дипломатические отношения с СССР были разорваны.
Войдя в Тирану, русские оказались единственной организованной силой в столице и в стране. Зогу собрал фиктивное учредительное собрание, долженствующее выбрать его президентом. В случае отрицательного результата русские имели приказ расстрелять собрание из пушек и пулеметов; к счастью, этого не потребовалось. Началась недельная пьянка. После выплаты большой суммы золотом Зогу предложил русскому отряду остаться в Албании. Миклашевский снова перешел в югославскую армию, а остальные остались в Албании по трехмесячному контракту. Работы им хватало: с помощью русских наемников Зогу уничтожал основу политической нестабильности — кланы сепаратистов. Поэтому контракт пе­риодически возобновлялся шесть раз, до 1927 года. После этого всем русским была предложена пенсия в размере жалования при условии, что они поселятся в Албании. Сначала согласились все, но в течение последующих двенадцати лет ветераны путча постепенно эмигрировали из страны с некомплиментарным русским населением (во многом благодаря этому обстоятельству Зогу так и обхаживал наемников — ему было важно отсутствие контактов с местными беями). Однако часть офицеров стали кадровыми албанскими военными и занимали высокие чины в местной армии. Сукачев командовал гвардейским полком, Белевский — гвар­дейским эскадроном, Красенский заведовал артиллерией, Улагай также занимал высокую должность.
В 1928 году Зогу стал королем и сидел на троне вплоть до итальянского вторжения весной 1939 года. По условиям Албании это был лучший политический деятель, обеспечивший процветание и стабильность стране, до этого на протяжении столетий бывшей бандитским анклавом.
Так по иронии судьбы в опереточных масштабах сбылась мечта Белого движения: уничтожение красного правительства и установление просвещенной монархии бонапартистского типа.

II.
Но ирония албанской авантюры гораздо круче. Пока я изложил только официальную версию событий. В советской России история русской эмиграции — этой «России №2» —просто замалчивалась, а в эмиграции с элементарной фактографией дело обстояло неплохо: русские беженцы были людьми образованными. Но анали­тический центр русского государства погиб в феврале 1917 года. Из-за крайней централизации России достаточно было одного кинжального удара. Период 1917—1922 годов — агония слепого гиганта, далее жизнь русских— это жизнь интеллектуальная, жизнь культурная, но никак не политическая. Русские люди запрыгали на столе для политического пинг-понга целлулоидными мячиками. Чпоки-чпок, чпоки-чпок. Шарик налево, шарик направо.
И только сейчас, после столетней мучительной концентрации России, стало возможно сколько-нибудь серьезное рассмотрение геополитического пазла ХХ века.
Посмотрим на события в Албании под несколько другим углом зрения. Не с подножья, а со второго этажа пирамиды. Уровень красного колеса мы уже прошли.
Итак, Албания, 1924 год. Кто такой стоящий у власти Фан Ноли? Во-первых, это православный епископ — а все знают, что Албания страна преимущественно мусульманская (среди албанцев 70% мусульман, 20% православных и 10% католиков). 20-е годы — время гонений на религию (и особенно на православие) в России. Священников бросают в тюрьмы, лишают гражданских прав, подвергают оскорбительной травле. Патриарх Тихон живет в обстановке запугивания и провокаций. Во всем мире христианские организации возмущены, а особенно православные. И вот албанский православный священник, и не простой батюшка, а иерарх, впадает в коммунистическую ересь.
Возникает вопрос: что могло объединять коммунистического комиссара и главу Албании? Комиссар громогласно заявлял, что хочет сделать его страну образцово-показательным коммунистическим государством, плацдармом мировой революции на Балканах. Фан Ноли, пришедший к власти якобы на большевистские деньги, ему смущенно поддакивал.
Что же это за человек, Фан Ноли? Может, недалекий и малограмотный обскурант? Оказывается, высокообразованный интеллектуал, полиглот. Окончил американский Гарвардский университет. До того как стать главой Албании, прожил 14 лет в США — там принял сан, затем стал епископом местной албанской православной церкви. (Между прочим, в это время в США находился и Тихон, будущий патриарх всея Руси, живший в Америке около десяти лет и ставший почетным гражданином США.)
После изгнания из Албании Фан Ноли возвращается в родную Америку, где в 1938 году заканчивает консерваторию, в 1945-м становится доктором философии Бостонского университета, занимается литературной и научной деятельностью. Там же в 1965 году он умирает.
Думаю, понятно, что этот человек агент не Коминтерна, а США. Цель тогдашней Америки — превращение Албании в государство латиноамериканского типа. По форме совершенно независимого, а на деле полностью контролируемого Вашингтоном при помощи экономических рычагов. Цель же европейских держав в ту эпоху была диаметрально противоположной. Старый Свет стремился подчинить все, что можно, своему непосредственному политическому влиянию и сделать частями своих колониальных империй. В первую очередь такая политика диктовалась экономическими соображениями. Даже Англия не могла конкурировать с Америкой в политически нейтральном пространстве. Политика открытых дверей автоматически приводила к вытеснению старых стран с экономических рынков. В этой связи понятно неожиданное православие американского ставленника. По правилам того времени беспроблемному разделу и аннексии подлежали только нехристианские страны. Даже первобытная Эфиопия из-за своего христианства умудрилась сохранять независимость. Мусульманскую Албанию можно было легко уничтожить. Поэтому-то албанский националист Фан Ноли решил стать православным. Задача облегчалась еще тем, что на самом деле албанцы были весьма индифферентны к религии; собственно, основная часть народа не верила в обычное мусульманство, а была привержена дервишской секте бекташей, соединяющей черты мусульманства и христианства (вплоть до идеи троичности божества). Не случайно Албания до сих пор является единственной страной мира, в известный момент вообще отказавшейся от какой бы то ни было религии. Энвер Ходжа (выходец из семьи бекташей) в 1967 году запретил под страхом уголовного наказания исповедование любой религии.
Следует учесть, что Фана Ноли свергла не кадровая русская армия. Историки гражданской войны и эмиграции делают величайшую ошибку, отождествляя Белую Армию с армией Российской империи. Русская армия — это основа европейского аппарата, который был сломан в марте 1917 года. Белая кувыркармия имела к ней отношение весьма косвенное, хотя, конечно, большее, чем армия Красная. Но и Красная Армия имела сравнительно много общего с армией русской. Разумеется, если учесть, что таковая была уничтожена. «Генералы» и «полковники» белого движения — это прапорщики, поручики, штабс-капитаны. В лучшем случае кучка предателей и отщепенцев русского генералитета, связавшаяся с политическими авантюристами, использованная втемную и вышвырнутая на свалку истории. Поэтому ранг деятелей албанской авантюры надо сильно понизить. Красенский — прапорщик, Белевский — юнкер, Барбович — ротмистр, Улагай — есаул, Сукачев — штабс-ротмистр. Это чины не выше капитана, причем и они получены в условиях ускоренного производства военного времени.
Значит, в этом случае мы имеем дело не столько с идейными, дееспособными членами «русского аппарата», окончившими военную академию, сколько со спецами-наемниками, авантюристами, «дикими гусями». Наемник же по определению ДИВЕРСАНТ, то есть человек, работающий в разведке или на разведку. На кого же работали «русские албанцы»? Давайте посмотрим.
Активными игроками против американцев тогда были англичане, французы, в меньшей степени итальянцы. Внешняя активность Германии, европейской полуколонии, была сведена к минимуму, Югославия и Греция являлись сателлитами. Итак, на кого работали русские «дикие гуси»? Италия ставила своей целью прямую аннексию Албании, Франция была заинтересована в разделе албанского государства между своими сателлитами Югославией и Грецией. А Англия стремилась сохранить независимость этой страны, но при этом а) добиться выдавливания из региона американцев, б) иметь возможность использовать Албанию в качестве разменной монеты в своих геополитических интригах. Очевидно, что в албанском перевороте были заинтересованы все европейцы, но итальянцы и французы лишь не препятствовали активным мероприятиям, а провернули дело и затем неизменно поддерживали Зогу англичане. Характерно, что ориентировавшийся на Францию глава Русского общевоинского союза Врангель прямо запретил русским формированиям сотрудничать с албанскими властями.
Почему Фан Ноли связался с Краковецким? Потому что американцы считали, что в интересах СССР тоже поддержка независимой Албании. Как и в интересах Англии. Только Англия была заинтересована в независимости ДРУГОЙ Албании. Английской. Была страна еще помельче и попроще, чем албанская мушка, — одноклеточный Кувейт. В 1899 году Великобритания заключила договор с ее султаном, согласно которому тот получает от англичан зарплату, превращает свою страну в английскую колонию, но делает это тайно. После этого турки, немцы, французы и прочие американцы продолжали крутиться вокруг стратегически важного Кувейта. Кто на «независимое государство» давил, кто запугивал, кто пытался подкупить. А англичане УЛЫБАЛИСЬ.

III.
Теперь посмотрим на «красного советника» Фана Ноли, главный объект ненависти белых путчистов.
Наивный читатель подумал, что упомянутый выше Краковецкий — это какой-нибудь «еврейский комиссар», очередной «товарищ Абрам», совершенно немотивированно, в целях сатанинского вредительства, решивший положить жизнь на уничтожение бедной России, а заодно и Албании.
Не совсем так. Аркадий Анатольевич Краковецкий — кадровый офицер русской армии, потомственный военный. Во время первой русской революции служил подпоручиком крепостной артиллерии в Варшавском военном округе, в 1906 году принял активное участие в создании Всероссийского офицерского союза. Историки революционного движения очень не любят эту организацию, упоминают ее скороговоркой, отведя глаза в сторону. Мол, возникла почти случайно, от сырости, через год-два исчезла. На самом деле никуда она не исчезла, и несколько сотен офицеров, входивших в ее состав, продолжили свою революционную деятельность. Правда, информации о ВОС немного: туда принимали только офицеров и только после соответствующей клятвы. Но сущность работы подобной организации понятна. Дело в том, что все государственные перевороты так же похожи друг на друга, как войны; зная историю одной страны, можно легко восстанавливать скрытые сегменты истории страны другой. В случае русской революции очень интересно изучить историю младотурецкого переворота и военного путча в Португалии 1910 года. И тот, и другой известны достаточно хорошо.
Вернемся к Краковецкому. Подлинные нити руководства офицерским союзом шли на самый верх, к фрондирующим великим князьям. Формально руководителем организации считался полковник Масловский. В награду за молчание ему дали детский срок и вскоре выпустили на свободу, причем он вернулся на прежнюю должность в Академию Генерального штаба. Основная масса членов ВОС ушла до поры (то есть до часа Икс) в глубокое подполье — в число этих офицеров входил ряженый «под русского» радикальный офицер-поляк Деникин. Что касается Краковецкого, ему как сильно засветившемуся была уготована роль жертвенной пешки. В конце 1907 года он был арестован, обвинен в государственной измене и осужден на восемь лет каторги с последующей ссылкой. Краковецкий честно отсидел до февраля 1917 года, не проронив ни слова, за что получил от Керенского особое вознаграждение. Его особым указом произвели из подпоручиков в подполковники (то есть из 12-го в 7-й классный чин) и открыли зеленую улицу для карьерного роста.
Но знаете, есть хорошая арабская присказка. Одного джинна заперли в бутылку на 500 лет. Первые 50 лет джинн предавался в глубине сосуда светлым мечтам о немыслимых благах, которыми он наградит своего избавителя. А затем пересидевший взаперти джинн 450 лет придумывал казни для чудака, который по глупости откроет бутылку. Соратники Краковецкого делали карьеру, устраивали личную жизнь, жили в свое удовольствие. А молодой офицерик лучшие годы жизни, с 23-х до 32-х, провел на каторге. Поэтому характер у Краковецкого сильно испортился. От революционных убеждений своей молодости он не избавился, но забирать стал сурово, по-взрослому. Краковецкий превратился в КОЗЛА-ПРОВОКАТОРА.
В Сибири наш герой быстро занимает должность сначала заместителя командующего, а зачем командующего Иркутским военным округом (генеральское место), а незадолго до октября 1917 года попадает в Петроград, где активно участвует в очередном военном путче. Путч начался 24—25 октября, но на этой фазе большевики лишь обозначали желание взять власть в свои руки. Реально при нейтралитете основных воинских формирований в городе были две силы: небольшие отряды матросов и наемников, которыми руководил глава большевистского Военно-революционного комитета подполковник Муравьев, и юнкерские училища, подчинявшиеся главе эсеровского Комитета Спасения Родины и Революции полковнику Полковникову (еще раз напомню, что реально речь идет не о полковниках, а о младших офицерах). Краковецкий занимал должность заместителя Полковникова. Сама роль Полковникова в революции достаточно двусмысленна: известно, что накануне большевистского путча он смещен за бездействие, но вряд ли речь идет о прямой измене (да и что такое «измена» в случае правительства Керенского?). Иное дело Краковецкий— уже в это время активный чекист, работающий на большевиков не за страх, а за совесть. (Видите, как у нас все устроилось: ЧК еще нет, а чекисты уже есть.) ВНЕШНЕ хлопотун, Краковецкий пытается арестовать ВРК, поднять восстание юнкеров. А по сути...
Эмигрантский историк А. Еленевский писал в 60-е годы:
«Революционные начальники гарнизонов своими действиями — провокациями — только подводили веривших им юнкеров под напрасные потери и естественные репрессии большевиков-победителей; в Петрограде ли — Полковников, в Москве ли— Рябцев, в Иркутске ли — Краковецкий поступали совершенно одинаково: начав бой с большевиками, затем заключали с ними перемирие и соглашались на сдачу оружия — разоружение, — а отсюда — сдача на милость или немилость красных...
Октябрь 1917 года политически — борьба за власть двух революционных партий: эсеров, стоявших у власти, и социал-демократов большевиков, получивших возможность претендовать на нее и захватить ее.
ЦК партии эсеров запрещал категорически своим организациям вооруженную борьбу с большевиками, и выступления против красных производились по личному почину членов военной секции партии эсеров... Поэтому-то даже успешные боевые действия не давали никаких результатов, так как главари после перемирия разбегались и оставляли массу, шедшую за ними, на растерзание озверелых победителей.
Когда иркутский совдеп потребовал разоружения училища и школ, то в них были собраны митинги для решения — драться или подчиниться. Характерным оказалось и поведение большинства кадров: на 90% они уклонились от всякого участия в событиях; поэтому юнкерам приходилось или становиться под команду случайных офицеров, или же выбирать себе начальников.
В какой мере прилагал свои руки к организации выступления пресловутый Краковецкий... не очень ясно, но на нем лежит вина за такой пропуск, как уход трех запасных батарей с 18 орудиями на сторону красных, вследствие чего юнкера оказались в крайне невыгодном положении, имея только два десятка пулеметов и два—три бомбомета... Таким образом, против запасных полков... укомплектованных в значительной части бывшими ссыльно-каторжниками и присоединившимися к ним 4000 рабочими Черемовских копей — всего приблизительно 20000 человек, — оказались около 800 юнкеров и сотни полторы добровольцев.
Как известно, в то время как юнкера захватили большую часть города, развивали наступление, теснили красных и дальше, Краковецкий... на девятый день боя заключил трехдневное перемирие, затем согласился разоружиться и распустить участников боев.
В этом случае все характерно: подбивание из-за кулис эсерами юнкеров на выступление, уклонение кадра училищ и школ прапорщиков от руководства юн­керами и событиями и, наконец, боевая настроенность юнкерской массы, готовой идти на бой в почти совершенно безнадежной обстановке, не имея никакой руководящей и ясной цели.
Это настроение юнкеров нельзя считать за защиту своих военно-профессиональных интересов: при посещении 6-й Московской школы прапорщиков (4—6 июля 1916 года) генерал Адамович задал вопрос: кто предполагает остаться на военной службе после окончания войны? Утвердительных ответов последовало только 5%.
Выступление иркутских юнкеров было общим отзвуком на действия, практику и идеологию большевиков, шедших к власти не только силой, но и путем массовых совершенно бессмысленных и ненужных жестокостей; юн­кера как представители части российского населения инстинктивно противились превращению России в базу— человеческую и материальную—мировой коммунистической революции».
Юнкера — это просто молодые русские ребята, вооруженные гимназисты и студенты, выступающие против полоумного террора, но всегда гибнущие из-за своей полнейшей политической неопытности.
Историк только немного ошибается в случае с Петроградом. Орудовал там тот же Краковецкий, а Полковников лишь попустительствовал. Затем он действительно решил оказать сопротивление путчистам, бежал на Дон и вскоре был повешен. Судьба Краковецкого другая. Из Питера он не бежал, а был направлен большевиками. Точнее, лицами, стоявшими за большевиками. Иркутские события — лишь маленький эпизод деятельности Краковецкого в Сибири. Здесь политический провокатор развернулся во всю ширь. Он стравливает левых эсеров и эсеров правых, всех эсеров оптом пытается направить на Колчака, Колчаку пытается сдать эсеров, вбивает клинья между Колчаком и атаманом Семеновым и, конечно, между Востоком России в целом и ее Югом (участвует в переговорах с украинской Радой). Краковецкий входит в сибирское правительство, затем сближается с чехословаками и становится одним из инициаторов предательства Колчака со стороны Гайды. Джинн вырвался на оперативный простор. И все люди, имевшие неосторожность связаться с Краковецким, мгновенно проигрывают. Мрут как мухи. В 1920 году Краковецкий начинает работать на ЧК официально, едет через США в Чехословакию, стравливает уже эмигрантов, арестовывается и высылается из Франции, переходит на работу в Народный комиссариат иностранных дел. В Москве по старой привычке выступает провокатором на инсценированном процессе эсеров. И, наконец, становится советским полпредом в Албании. Где «поддерживаемый» им режим рушится через пару месяцев. Как же Москва наказала своего агента за столь оглушительный провал? Повысила в ранге и направила с дипломатической миссией в Китай. Очередной шу­рум-бурум — и мастер-ломастер сно­ва в Москве. Организует печатание фальшивых денег в особом бюро экономического управления ОГПУ.
Вопросы есть?
Теперь, надеюсь, понятно, почему горстка офицеров из Белой кувырк-армии без всякого сопротивления за­воевала балканскую Чечню. Это произошло по той же причине, по какой предводительствуемая Троцким и Фрунзе Красная кувырк-армия разгромила Белую кувырк-армию, возглавляемую все-таки профессиональными военными. Шарик налево, шарик направо.

IV.
Ну, а кода будет такая.
Сначала о шла­ке.
Подпоручик Краковецкий — 1937, пуля в затылок.
Прапорщик Красенский — 1945, петля на шею.
Юнкер Белевский — 1943/5, убит в бою.
Ротмистр Барбович — умер в лагере для перемещенных лиц в Германии в 1947-м.
Такова судьба большинства фигурантов нашей истории. Кого убили, кто умер в лагере, кто (лучший случай) не успел дожить до развязки. Но есть и пара небожителей.
Есаул Кучук Улагай. Несмотря на то, что имел чин СС и входил в состав Мусульманского комитета по освобождению Кавказа, не был выдан англичанами Сталину, а вовсе даже наоборот: доставлен в сопровождении английского офицера вместе с семьей в Рим и затем переправлен в Чили, где устроен на хорошо оплачиваемую работу.
Штабс-ротмистр Сукачев — именно его пародийные воспоминания до сих пор служат основой официальной ин­терпретации албанской авантюры. В 1939 году после итальянского вторжения (точнее, после провокационной СДАЧИ Албании КЕМ-ТО накануне Второй мировой войны), будучи главой местной гвардии, перешел на сторону Муссолини. После высадки союзников на Апеннинах Сукачев не моргнув глазом перешел на сторону англичан и стал в том же чине служить на стороне антигитлеровской коалиции. К 1949 году этот циничный авантюрист дослужился до итальянского бригадного генерала, вышел в отставку и уехал в США. В своих мемуарах он похвалялся, что до Албании торговал в Белграде сгнившим на складе сыром, выдавая его за «настоящий французский рокфор». Глазами гнилого Сукачева 80 лет все и смотрели на историю русских в Албании.
Что касается короля Зогу, он после вторжения 1939 года эмигрировал в Лондон. Его сын, наследник престола, живет запасной фигурой в ЮАР, ждет, когда Люди фигуру двинут. (Могут.)

V.
Есть в загадочной истории Албании, этой мушки дрозофилы европейской политики, многое, оставшееся за рамками нашей статьи. Собственно, за рамками осталась основная масса событий. Но смысл понятен. Люди, понимающие про второй этаж, легко поднимутся на третий и на четвертый. Время русского пинг-понга заканчивается.
Скажу только об одном. СССР на протяжении десятилетий занимался политическим хулиганством, не ставил ни в грош общественное мнение всего мира, огромные страны с разными целями и разной историей были скомканы советской пропагандой в единый безобразный ком «империалистических государств», который советские агитаторы пинали как хотели. На первый взгляд подобная политика, при всей ее наивности и откровенной глупости, все же свидетельствует о независимости и известной национальной гордости. Мол, никого не признаем, никого ни о чем не просим, опираемся на собственные силы.
Но давайте посмотрим на историю послевоенной Албании. В 1944 году там к власти приходят коммунисты. Вначале Албания становится сателлитом Югославии, речь идет о присоединении к СФРЮ в качестве еще одной федеративной республики. Однако в 1948 году местный лидер Энвер Ходжа делает кульбит и переориентируется на СССР, объявляя своего бывшего сюзерена врагом № 1.
В общем, это «нормально». В начале 60-х Албания, в свою очередь, объявляет Советский Союз флагманом ревизионизма, разрывает с Москвой дипломатические отношения и становится китайской марионеткой. Ладно. Это уже экзотика, но еще возможно. Но в 1978 году в Албании раскрывается «китайский заговор», отношения с Пекином сводятся к нулю, в 1981 году прямо на пленуме ЦК второй человек в партии Мехмет Шеху кончает с собой путем выстрела в затылок, и его объявляют американо-советско-китайским шпионом.
Предлагаю читателю небольшое домашнее задание: подумать, почему карликовую нищую деспотию, противопоставившую себя всему миру, терпели (в Европе!) больше 40 лет. Или, иными словами, что за чудище реально стояло за режимом Энвера Ходжи.

Архив журнала
№13, 2009№11, 2009№10, 2009№9, 2009№8, 2009№7, 2009№6, 2009№4-5, 2009№2-3, 2009№24, 2008№23, 2008№22, 2008№21, 2008№20, 2008№19, 2008№18, 2008№17, 2008№16, 2008№15, 2008№14, 2008№13, 2008№12, 2008№11, 2008№10, 2008№9, 2008№8, 2008№7, 2008№6, 2008№5, 2008№4, 2008№3, 2008№2, 2008№1, 2008№17, 2007№16, 2007№15, 2007№14, 2007№13, 2007№12, 2007№11, 2007№10, 2007№9, 2007№8, 2007№6, 2007№5, 2007№4, 2007№3, 2007№2, 2007№1, 2007
Поддержите нас
Журналы клуба