Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Русская жизнь » №16, 2007

Олег Кашин
Высокий уровень притязаний

Три года условно за убийство в автомобильной пробке В. Барканов. Карачаевец. 1870-еI.

«Знали бы вы, как я ненавижу русских свиней», — Тамара Наримановна Волкова, руководитель центра имиджа и рекламы Владивостокского государственного университета экономики и сервиса произносит эти слова так спокойно, что хочется хрюкнуть в ответ. Но ссориться с этой женщиной мне нельзя: других проводников по «делу Гамидова» у меня в этом городе нет, — поэтому, проглатывая ответное ругательство, осторожно интересуюсь: «А вы азербайджанка, да?» Тамара Наримановна смущенно признается, что сама — русская, просто родители отца, старые большевики, дружили с председателем азербайджанского Совнаркома Нариманом Наримановым, в честь которого Волков-старший и был назван. Сами Волковы с Волги, но Тамара Наримановна живет во Владивостоке уже тридцать пять лет, а когда в городе создали азербайджанскую диаспору «Достлуг», глава диаспоры Рамиз Юсифович Зейналов нанял Тамару Наримановну кем-то вроде спичрайтера — сам он по-русски почти не говорит, а статус члена Союза журналистов России, в котором он состоит уже много лет, обязывает быть грамотным. Вот Тамара Наримановна и работает его внешней грамотностью.

Мы выходим из-за университетской ограды, которая с некоторых пор называется границей кампуса, проходим какими-то дворами и оказываемся на Партизанском проспекте. Партизанский проспект — главная магистраль Владивостока тюремного. Вдоль всей улицы тянутся корпуса старой городской тюрьмы, расширенной в советские годы до огромного СИЗО. У проходной — круглосуточный магазин «Калина красная», в котором родственники арестантов закупают продукты для передач. Мы останавливаемся у крыльца «Калины», и Тамара Наримановна рассказывает, как она покупала здесь передачи для Немата Раджаб оглы, а потом смотрела через щель в воротах на тюремный двор, и сердце ее сжималоось от ужаса: Тамара Наримановна не могла представить себе, как этот порядочный интеллигентный («не по образованию, а по духу») человек сидит на нарах.

II.
50-летнего Немата Гамидова арестовали 4 октября 2006 года в седьмом часу вечера. Гамидов возвращался с рынка «Зеленый угол» на своей «Ниссан-Террано» и в 17 часов попал в пробку на улице Стрелковой. Стрелковая — узкая улочка, два ряда. Гамидов простоял на ней сорок минут, а потом выехал на встречную полосу, которая была свободна, проехал по ней метров тридцать и попытался встроиться обратно в свой ряд. Перед «Тойотой», ехавшей в этом ряду, места не было, и Гамидов показал водителю «Тойоты» рукой — мол, пропусти, я перед тобой встану.

Водитель, Роман Смоляков, потом говорил, что не заметил «Ниссан». Его «Тойота», как и большинство машин во Владивостоке, — праворульная, поэтому жест Гамидова заметил не Роман, а сидевший слева от него на пассажирском сиденье его отец Сергей Смоляков, который опустил стекло и прокричал Гамидову в ответ: «Куда лезешь, чурка, … твою мать!»

Уже потом, на суде, и Роман Смоляков, и сидевший на заднем сиденье друг семьи Николай Антонов подтвердили, что реплика Сергея Смолякова звучала именно так, а по поводу дальнейшего поведения Гамидова мнения свидетелей разошлись. Роман говорит, что Гамидов выскочил из своей машины и ударил кулаком по крыше «Тойоты», Антонов — что азербайджанец бил не по крыше, а по лицу Сергея. Так или иначе, после этого Гамидов вернулся в свою машину, которая так и стояла на встречной полосе, и начал сигналить.

«Серега, дай мне монтировку, я его…» — закричал Антонов. Уже потом, во время следствия, он объяснит, что сам не понимает, зачем заговорил про монтировку, и что во всем виновата бутылка водки, которую они вдвоем с Сергеем Смоляковым успели распить, пока стояли в пробке (Антонов сам бегал за водкой в магазин — здесь же, на Стрелковой). Но Гамидов про монтировку услышал и снова выскочил из машины. Уже с травматическим пистолетом «Оса» в руках.

Что было дальше, Роман Смоляков и Николай Антонов не видели, а Немат Гамидов говорит, что не помнит. В протоколе осмотра тела Сергея Смолякова сказано, что он получил сильный удар в висок, от которого потерял сознание. Пока Роман и Николай пытались привести Сергея в чувство, Гамидов сел в свою машину и поехал по встречной полосе дальше. Снова попытался встроиться в свой ряд, но его догнал Антонов, который подобрал с дороги камень и, размахивая им, бросился на капот «Ниссана».

Гамидов сдал назад, вернулся к «Тойоте». Роман Смоляков уже вытащил отца из своей машины, Гамидов предложил отвезти его в больницу (ближе всего к месту происшествия была медсанчасть «Дальзавода»), дальше показания тоже расходятся: Гамидов говорит, что сам отвез раненого в приемный покой, Роман Смоляков утверждает, что отца в больницу отвезли они с Антоновым, а Гамидов приехал в больницу вслед за ними, там его и задержал наряд милиции. А Смоляков умер в этой больнице на следующий день.

7 июня 2007 года Ленинский райсуд Владивостока приговорил Немата Гамидова к 7 годам колонии по статье 105 часть 1 УК РФ («умышленное убийство»). Прокуратура настаивала на 8 годах лишения свободы и после приговора направила в краевой суд кассационную жалобу. Жалоба была удовлетворена, и 15 ноября тот же Ленинский суд вынес новый приговор, ставший сенсационным: дело было переквалифицировано на статью 107 часть 1 («убийство в состоянии аффекта»), Гамидов получил три года условно и был освобожден в зале суда.

III.
Адвокат Гамидова Андрей Маркин — партнер адвокатского бюро «Высоцкий, Шейнин и партнеры», офис которого находится в квартале от СИЗО на том же Партизанском проспекте, в пристройке к Краевому дому физкультуры. Сквозь окна конторы видны окна спортзала, в которых скачут детские силуэты с баскетбольным мячом. Пока я читаю уголовное дело, Маркин смотрит на детей.

После протоколов допросов свидетелей и прочих обязательных формальностей к делу подшит результат судебно-психологической экспертизы Гамидова. Экспертиза проводилась по инициативе прокуратуры 26 декабря 2006 года. Психолог из краевого бюро судмедэкспертизы (которое тоже находится на Партизанском проспекте) установил, что в момент совершения преступления Гамидов находился «в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения». «На его поведение, — пишет эксперт, — существенно могли повлиять свойственные ему такие индивидуально-психологические особенности, как повышенная эмоциональная восприимчивость к внешним воздействиям, высокий уровень притязаний, а также уязвимость в ситуации конфликта».

Спрашиваю адвоката, что такое высокий уровень притязаний. Маркин отворачивается от окна и говорит:

— Я адвокат, чернильная душа, поэтому давайте по порядку. Во-первых, я тоже не в восторге от того, что у нас столько лиц кавказской национальности. Но если они у нас живут, надо понимать, какие у них есть особенности. Высокие притязания — одна из таких особенностей. Обратите внимание на выражение «…твою мать». Для нас это почти междометие, абсолютно бессмысленный оборот. Выходцы с Кавказа понимают его совсем по-другому, буквально. Я никогда не забуду, как в армии за мной по столовой гонялся чеченец с вилкой в руках — только из-за того, что я его обматерил. Или, например, в сериале «Штрафбат» был герой-ингуш, который убил своего командира из-за этой фразы. Гамидов говорит, что его ни разу в жизни такими словами не оскорбляли, и я склонен ему верить. Я не психолог, но даже мне очевидно, что после такого оскорбления человек с высоким уровнем притязаний может впасть в состояние сильного душевного волнения, именуемого аффектом.

IV.
Гамидов остался жить во Владивостоке тридцать лет назад — сразу после срочной службы на Тихоокеанском флоте. Представить, что за эти годы он ни разу не слышал мата, очень сложно, но что еще может сказать адвокат? Листаю дело дальше. Через четыре листа — еще один результат экспертизы, уже стационарной, психолого-психиатрической. Спрашиваю, зачем понадобилось проверять Гамидова еще раз.

— А это у прокуратуры надо спрашивать, — адвокат явно доволен, что я обратил внимание на вторую экспертизу. — Первая экспертиза обвинению не понравилась, и прокурорские решили отправить его в стационар, в Уссурийск. Там он пролежал месяц, результат оказался тот же.

Читаю: «Ситуация была внешне и внутренне конфликтной для испытуемого, затрудняла удовлетворение его потребностей в безопасности и уважении, требовала быстроты разрешения. Высказывания в адрес подэкспертного задевали высокозначимую потребность в самоуважении, ущемляли его самолюбие и национальное достоинство».

Почему один и тот же Ленинский суд во время первого рассмотрения дела проигнорировал обе экспертизы, а во время второго — мало того, что учел, да еще и так сильно изменил приговор — главная загадка дела Гамидова. В краевой прокуратуре (от официальных комментариев ведомство отказывается, поэтому все комментарии представителей прокуратуры — на условиях анонимности) говорят о «вновь открытых обстоятельствах», в том числе и о том, что за время, которое прошло между двумя процессами, семья Гамидовых добровольно выплатила семье Смоляковых 500 тысяч рублей компенсации морального ущерба. Но это объяснение звучит неубедительно — с каких это пор денежная компенсация может превратить семь лет колонии в три года условно? Объяснение адвоката тоже звучит странно:

— Прокуратура добилась своего: первый приговор спровоцировал шумиху, а о втором просто никто не знает. В июне в зале суда были телекамеры, которые туда именно прокуратура привела. В ноябре никаких камер не было, газеты тоже молчат. Пиар-эффект, ничего более.

Каким образом в этот «пиар-эффект» укладывается фактический провал обвинения — адвокат объяснить не может.

Во время второго рассмотрения дела представители обвинения отказались задавать вопросы подсудимому и свидетелям. Почему так произошло, в прокуратуре не говорят.

V.
Приговор в силу пока не вступил, и Немат Гамидов до сих пор находится под подпиской о невыезде. Я переписал из материалов дела его домашний адрес и еду на улицу Гризодубовой. Блочная пятиэтажка, облезлая железная дверь подъезда. Жму кнопки домофона. Молчание. У подъезда курят двое парней в кепках — один в меховой, второй в кожаной. Спрашиваю, бывают ли Гамидовы дома.

— Азеры, что ли? Так они уехали к себе в аул. Как его выпустили, так сразу и уехали. Их пацана в школе как-то обижали, ну они его и увезли.

На всякий случай звоню Гамидову на работу — ЧП «Гамидов» торгует рыбой. Две фуры развозят дальневосточные морепродукты по Приморскому и Хабаровскому краям.

Трубку снимает женщина — наверное, секретарша, — которая говорит, что Немата Раджабовича нет и, очевидно, еще долго не будет, а бизнес вместо него ведет его брат Захмад, который приехал из Баку сразу же после ареста Гамидова.

Захмад Гамидов разговаривать со мной отказался.

VI.
«Ну что, понятно теперь, на чьей стороне правда?» — спрашивает Тамара Наримановна, когда я возвращаюсь в кампус после поездки на улицу Гризодубовой. Я отшучиваюсь: «На стороне суда», — и прошу женщину, которая ходила в зал суда на все заседания, рассказать о впечатлениях от процесса. «Самое сильное впечатление, — говорит Тамара Волкова, — это когда Немат Раджаб оглы уже вышел из клетки, и жена Смолякова бросилась к нему обниматься. Ее можно понять — он же ее от мужа-пьяницы избавил, и денег еще дал». Пытаюсь представить себе эту картину, не могу. Звоню в прокуратуру.

«Ну да, было такое, — говорит помощница районного прокурора, тоже сидевшая в зале. — Он вышел из клетки и пошел просить у жены Смолякова прощения, обнял ее. Она сказала, что Бог простит».

Архив журнала
№13, 2009№11, 2009№10, 2009№9, 2009№8, 2009№7, 2009№6, 2009№4-5, 2009№2-3, 2009№24, 2008№23, 2008№22, 2008№21, 2008№20, 2008№19, 2008№18, 2008№17, 2008№16, 2008№15, 2008№14, 2008№13, 2008№12, 2008№11, 2008№10, 2008№9, 2008№8, 2008№7, 2008№6, 2008№5, 2008№4, 2008№3, 2008№2, 2008№1, 2008№17, 2007№16, 2007№15, 2007№14, 2007№13, 2007№12, 2007№11, 2007№10, 2007№9, 2007№8, 2007№6, 2007№5, 2007№4, 2007№3, 2007№2, 2007№1, 2007
Поддержите нас
Журналы клуба