К концу семидесятых годов современникам казалось вполне очевидным, что Россия больна. Спорили лишь о том: какова болезнь и чем её лечить?.. Да что же происходило? Вроде бы всё шло чередом: росли города, бурно раскидывались во все стороны железные дороги, дельцы нагребали состояния, крестьяне бунтовали, помещики пили чай на верандах, писатели выпускали романы, и всё же с этой страной творилось неладное, какая-то язва точила её.

Констатировать, что Валентина Тимофеевна Шевелёва в одиночку, иногда с помощью, а чаще без, и вовсе одна, делала отличный альманах «Вопросы искусствознания» (потом – «Искусствознание»), в лучших образцах своих, европейского качества – пустой трюизм. Говорить о роли и важности этого служения, объединявшего кустарей-одиночек, этой работы, выносимой ею на хлипких плечах почти два десятилетия разброда страны, науки, цеха, институций и биографий – вовсе излишне. Толковать, что значимость, перспективу и величину этого труда, содеянного в не самые простые времена тотального кризиса, лишь предстоит осознать будущим поколениям адептов странного дела Kunstwissenschaft – дежурная благоглупость.

Мы крепко забыли, как это – жить вместе. Когда под одним небом как под общей крышей, когда от того, кто рядом – тепло, когда общие радости и общие беды. Когда хором. В детстве я пела в школьном хоре и ещё помню это чувство полёта, когда твой голос сливается с другими в единое целое, что способно приподнять и понести тебя над землёй. Помню эту радость. Ты, оставаясь собой, становишься частицей того, что не имеет границ.