После распада Советского Союза и образования новых независимых государств Кавказский регион, долгое время считавшийся периферией мировой политики, оказался в фокусе внимания не только его соседей, но и влиятельных международных игроков. Бывшие республики советского Закавказья в одночасье сделались субъектами международного права, обозначив собственные национальные интересы и внешнеполитические приоритеты. Образование независимых государств на юге Кавказа сопровождалось поиском новых механизмов обеспечения региональной безопасности и нового формата международного сотрудничества. Фактически мы можем говорить о возвращении региона в «высшую лигу» мировой политики. Что касается северной части Кавказа, то начиная с 1991 года именно этот регион стал играть центральную роль в становлении постсоветской России. От того, насколько успешными будут его «замирение» и последующая интеграция, зависит будущее Российской Федерации как государственного образования.

По мнению многих экспертов, фрагментация и традиционализм чеченского и ингушского обществ, их поздняя и неравномерная модернизация, являются существенными факторами дестабилизации политического процесса в Ингушской и Чеченской республиках. Устойчивость традиционных структур, таких, как тейпы (кланы), нередко называют одной из важных причин неспособности республиканских властей создать эффективную систему государственного управления. Несмотря на то, что подобные объяснения могут, на первый взгляд, показаться убедительными, практически не существует современных исследований состояния традиционных структур на Северном Кавказе, описывающих их продолжающуюся эволюцию, особенности функционирования и параметры взаимодействия как с государством, так и с неформальными социальными структурами

В середине 1960-х – середине 1980-х годов, как и прежде, основу мусульманской общины Москвы составляли татары. Особо выделялись численностью и религиозной активностью уроженцы татарских сел Горьковской области – представители субэтнической группы татар-мишарей. Они преобладали среди постоянных прихожан Московской соборной мечети, входили в актив общины, из их числа происходило большинство «неофициальных» имамов.