1920-1930-е годы стали новой вехой в истории Иваново-Вознесенска, который стали именовать Красным Манчестером и Третьей пролетар­ской столицей. Апробации стилистических экспериментов советских архитекторов, широкий размах жилищного, социально-бытового и промышленного строительства, производство ивановских тканей осу­ществлялись в единой идеологизированной сфере. Через утилитарный массовый предмет гораздо масштабней и основательней, на уровне со­знания и подсознания, на десятилетия была запущена мощная маши­на пропаганды, помноженная на потенциал национализированной промышленности.

Язык текстиля, представляя собой один из древнейших видов искусства, сосредотачивает в себе и выражает символические черты, присущие своему времени. Таким образом, орнаментальные мотивы выступают в качестве хроникальных записей или текстов, впоследствии требующих от исследователей истолкования и интерпретации. По словам выдаю­щегося философа XX века Г.-Г. Гадамера, изначальный смысл художе­ственного произведения теряется, меняется на другой, переходит на бытовой уровень и поэтому каждое произведение искусства должно пониматься как любой другой подлежащий пониманию текст, и та­ким пониманием надо овладеть (Гадамер 1988: 215).

Базовые принципы маскарада как культурного феномена подверглись переосмыслению в эпоху fin de siecle (1890—1914). Костюмированные балы, организуемые студентами Санкт-Петербургской Академии ху­дожеств, послужили толчком к созданию новой художественной реаль­ности, использующей элементы коллажа и театральной постановки для разработки нового способа выражения индивидуальности, отве­чающего идеям модернизма. В XVIII — начале XIX века маска скрыва­ла личность владельца, обеспечивая ему анонимность; в эпоху модер­низма она, напротив, была призвана подчеркнуть индивидуальность и оригинальность носителя. Модернистский маскарадный костюм демонстрировал наличие у человека творческого начала и художе­ственного чутья — качеств, одобряемых публикой. Возможность для развития подобного подхода появилась в России в 1870-1880-е годы, после того как государство смягчило контроль над театром и изобра­зительными искусствами. Свободное экспериментирование в сфере маскарадного костюма представляет собой органичную, пусть перво­начально и маргинальную прелюдию культурного расцвета русского Серебряного века.