Если образ женщины-трактористки, столь часто фигурировавший как в повсе­дневном, так и в научном дискурсе о гендере при государственном социализме, обладал революционным потенциалом для создания наглядного образа эман­сипации, в котором пересекаются гендер и класс, то потенциал этот почти пол­ностью себя исчерпал к тому моменту, когда строй находился при последнем издыхании. Напротив, при позднем социализме среди культурных репрезен­таций гендера доминировали традиционные образы женщин и женственности (а также мужчин и мужественности).

«Деревенская девчонка в услужении была, вечно в саже, сажа даже на носу у ней была», — распевала в кинофильме «Светлый путь» героиня Любови Орловой, ткачиха-стахановка (а впоследствии — инженер и депутат Верхов­ного Совета) Таня Морозова, вспоминая, как начинала свой трудовой путь чумазой домработницей.

В антропологии понятие половозрастного класса обычно используется при описании традиционных обществ, в которых возраст и пол служат определяющими факторами социальной иерархии. Мы же, вслед за П. Бурдьё, будем по­нимать под этим определением одновременно три вещи. Во-первых, стратегии поведения, в том числе и речевого, связанные с возрастным параметром женщины.