«Иван грозный» С. М. Эйзенштейна: фильм с «опрокинутой» жанровой структурой
В предлагаемой статье фильм Майкла Уинтерботтома «Тристрам Шенди: история петушка и бычка» (2005) выступает материалом для рассмотрения поэтики художественных средств кинематографа, создающих феномен постмодернистской исповедальности. Ранний образец использования искусных стратегий «исповеди с лазейкой», характерных для литературы последующих веков, роман Лоренса Стерна «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» (1767) — специфический случай пародийной исповедальной саморефлексии. Аналитические рамки нарративных, визуальных и культурных исследований используются при анализе фильма Уинтерботтома. Идея драматизации исповедальности проявляет себя на нескольких уровнях композиции фильма. Основной фокус внимания Уинтерботтома — герои, исполняющие роли профессиональных актеров. Способ выражения их профессиональных и личных проблем заставляет задуматься над вопросами кризиса постмодернистской идентичности, конструирования «я» и пр. Особое внимание уделяется конструкции «фильм в фильме» и средствам визуальной эстетизации представления, таким как мотив актерской игры, двойничество персонажей, композиционные структуры mise-en-abyme, визуализация персональной памяти и снов. Глубокое сомнение в возможности исповеди открывает условность словесной «правды», которая противостоит болезненному опыту жизни, сопротивляющемуся вербальному конструированию. Поэтика визуальных средств в фильме представляет эту идею как еще более амбивалентную |
03 сентября 2013
Из опыта операций с известными литературными образами
Сам режиссер определял «Ивана Грозного» как трагедию. Но трагедия эта очень сложно организованная. С помощью целой системы приемов Эйзенштейн накладывает на фильм две жанровые структуры, дважды жанрово кодирует картину. В первой серии и в начале второй трагическим героем, без сомнений, является Иван Грозный, а его антагонистом — Ефросиния Старицкая. Но во второй серии Эйзенштейн незаметно расшатывает эту систему координат, постепенно меняет на другую, прямо противоположную. Иван Грозный лишается статуса трагического героя. Его место занимает Ефросиния. «Опрокинутая» жанровая структура может стать ключом к пониманию картины, которую называют «фильмом-иероглифом», «фильмом-палимпсестом» |
03 сентября 2013
Сценарий как текст
В статье рассматриваются российские сценарии (адаптированные и оригинальные) как вербальные тексты в их отношении к другим типам текста |
03 сентября 2013
