Темой статьи является переосмысление роли религии в операционной среде иррегулярных военных действий (ИВД) и иррегулярных войнах и, в частности, существующей таксономии повстанчества в контрповстанческих доктринах Запада. Ряд теоретиков критикуют «Боевой устав 3-24, контрповстанчества, армии и морской пехоты США» за недостаточное внимание к роли религии в иррегулярных военных действиях. Например, критики замечают, что религия упоминается в уставе только несколько раз, и если проблема религии идентифицируется и обсуждается, то делается это в рамках оценки культурного контекста операционной среды. Дэвид Килкаллен, которого можно назвать одним из главных архитекторов контрповстанческой доктрины США, защищая устав, считает, что критики недопонимают как природу современных конфликтов, так и назначение военной доктрины. Килкаллен отмечает, что, хотя почти все «исторические повстанческие движения имели сильную религиозную размерность», повстанчество не является фундаментально религиозным по своей природе. Религия кооптируется повстанцами как способ манипулирования местным населением и циничного оправдания актов политического насилия и терроризма. Другими словами, религия рассматривается как свойство социальной среды, которое используется руководством повстанчества для оправдания и/или проведения экстремальных форм насилия. Религии отказывается в праве быть основой конфликта, инициируя духовное повстанчество (spiritual insurgency).

RELIGION IN THE OPERATIONAL
ENVIRONMENT OF IRREGULAR WARS

Hrachya Arzumanyan

The article aims at reconceptualization of the role of religion in operational environment of irregular military operations and asymmetric warfare, in particular, the counter-insurgency doctrine of the USA. The doctrine qualitatively devaluates the function and role of religion and does not distinguish the spiritual insurgency as qualitatively distinct from the secular/ political form. This approach is caused by separation of religious and political domains in the West. The analysis of historical and current conflicts shows that spiritual insurgency movements are not secular/political constructs, but rather, they are new violent religious movements that use or try to use violence for achieving some sacred goals or end-state. The Western counter-insurgency doctrines appear to underestimate the role of religion, which leads to problems in recognizing the range and classification of religious conflicts in doctrinal terms.