Журнальный клуб Интелрос » Альтернативы » №1, 2010
Публикуемые ниже тексты предложены мною редколлегии журнала для публикации в первом из двух юбилейных ленинских номеров неслучайно.
За последние десятилетия, пожалуй, ни о ком так пристрастно не говорят, как о Ленине.
Одни, начиная отсчет истории политических преступлений от большевиков, объявляют Ленина злодеем всех времен и народов, как будто до этого не было ни Керенского, ни еще раньше - Николая II. Меру политической «безгрешности», особенно последнего, нетрудно определить, хотя бы по тем нескольким исторически фактам, которые мы даем ниже[1].
В лице Ленина сегодня судят историю не только СССР, но и всего XX века.
Вот как откровенно-злобно писал о Ленине русский писатель И.А. Бунин в 1924 г.: «...Выродок, нравственный идиот от рождения, Ленин явил миру как раз в самый разгар своей деятельности нечто чудовищное, потрясающее; он разорил величайшую в мире страну и убил несколько миллионов человек - и все-таки мир уже настолько сошел с ума, что среди бела дня спорят, благодетель он человечества или нет? ….
...И если все это соединить в одно - ...и шестилетнюю державу бешеного и хитрого маньяка и его высовывающийся язык и его красный гроб и то, что Эйфелева башня принимает радио о похоронах уже не просто Ленина, а нового Демиурга и о том, что Град Святого Петра переименовывается в Ленинград, то охватывает поистине библейский страх не только за Россию, но и за Европу...»[2].
Трудно назвать кого-то другого, к кому бы предъявлялись претензии в масштабах целой мировой истории, причем не только ушедшей, не только настоящей, но и будущей. Накал этих претензий продолжает расти. Так, например, по мнению известного диакона Андрея Кураева, Ленин - это «самый страшный персонаж русской национальной истории… Это человек, который легализовал ненависть, который на целое столетие затормозил развитие России. Я думаю, было бы хорошо, если бы Россия распрощалась с Лениным навсегда - во-первых, через дезинфекцию городской топонимики, а во-вторых, через перезахоронение его трупа».
В любом случае, набирающая обороты современная полемика по поводу Ленина – одно из безусловных подтверждений актуальности значения этой личности, в том числе для его оппонентов, уже на современном витке истории.
Другие, например, как Альберт Эйнштейн, называли Ленина совестью эпохи: «Я уважаю в Ленине человека, который всю свою силу с полным самопожертвованием своей личности использовал для осуществления социальной справедливости. Его метод кажется мне нецелесообразным. Но одно несомненно: люди, подобные ему, являются хранителями и обновителями совести человечества».
О нем говорят по-разному: крупно и мелочно, талантливо и грязно, с восхищением и ненавистью, причем, чем мельче и мелочнее позиция, тем грязнее и агрессивнее (не путать со страстностью) она выражается.
Но что объединяет все эти разные по масштабу и содержанию мнения и оценки – так это высокий накал пристрастного отношения к личности Ленина.
Если говорить об агрессивной неприязни фигуры Ленина, то при всем разнообразии порождающих ее причин, главная из них заключается все-таки в том, что Ленин практически заявил, если бы право, а то ведь самое страшное для обывателя – обязанность личного участия в сознательном прокладывании исторической колеи. Другими словами, Ленин заявил принцип ответственного (этического = культурного) бытия человека в истории без права отчуждения своей субъектности кому бы то ни было (Богу, царю или герою).
Вместо излюбленного либералами схоластического императива - прав человека (их соблюдение в условиях тотального отсутствия человека как ценности чем-то напоминает подъем надувных гирь), Ленин заявил императив подлинно человеческого (творческого и ответственного) бытия. Т.е. такого бытия, которое связано с реальным созиданием конкретных общественных отношений, социальным творчеством.
Куда сегодняшнему мещанину с его идеей комфортного приспособления к этой уродливой жизни (вот в чем смысл бытия) понять и тем более принять самый нестерпимый тип революционности – даже не политический (с его диктатурой пролетариата), а экзистенциональный, несущий новый принцип бытия – творчески-деятельностного, открытого и радостного. Для мещанина (особенно постсоветского) главное, чтобы его не трогали, чтобы бытие Другого (их) никак не тревожило его комфортную отчужденность в себе и для себя.
Другой важной причиной агрессивного неприятия личности Ленина является какой-то нутряной страх тех, кто сегодня празднует пиры Валтасара. Это страх, идущий не только из их недавнего прошлого, связанного с экономическим и политическим мародерством на развалинах СССР и не только из тревожного ощущения зыбкости тех основ, на которых воздвигнуто здание их как бы прочного и многоэтажного благополучия. Это еще и смутный страх новых хозяев жизни перед будущим, хотя, казалось бы, чего бояться? Нет ни Ленина, ни большевиков, ни социализма, ни серьезной политической оппозиции; более того, на дворе уже давно капитализм, хотя и «юрского периода»[3].
И все же, страх перед будущим есть. В этом контексте имя Ленина для адептов сегодняшнего режима сродни тем непонятным начертанным на стене словам, которые так и не смогли прочитать празднующие победу вавилоняне. И главное, что среди этих новых хозяев российской жизни нет того Даниила, который вавилонским мудрецам растолковал смысл написанных слов как знак предстоящей гибели Валтасара. А ведь слова-то сбылись.
Отсюда и страх у хозяев сегодняшней жизни, причем самый липкий – страх перед будущим, которое неизбежно сопрягается с именем Ленина.
Неизбежность и силу этого сопряжения своим острым взглядом подметил еще Бернард Шоу: «Вы не должны думать, что значение Ленина - дело прошлого, потому что Ленин умер. Мы должны думать о будущем, о значении Ленина для будущего, а значение его для будущего таково, что если опыт, который Ленин предпринял, - опыт социализма - не удастся, то современная цивилизация погибнет, как уже много цивилизаций погибло в прошлом. Мы знаем теперь из истории, что существовало очень много цивилизаций и что они, достигнув той точки развития, до которой дошел теперь западный капитализм, гибли и вырождались…
…Если будущее с Лениным, то мы все можем этому радоваться, если же мир пойдет старой тропой, то мне придется с грустью покинуть эту землю». [4]
Кроме того, есть еще одно обстоятельство, которое порождает глубокое и личное неприятие фигуры Ленина еще с периода поздних советских времен. Это обстоятельство связано с тем, что для всякого мыслящего, претендующего иметь позицию и хотя бы некоторую долю самоуважения, личность Ленина (независимо от отношения к нему) - это серьезный и опасный вызов. Можно делать вид, что этого вызова нет. Можно над ним иронизировать в жанре постмодернистского стеба, но это в присутствии других, а когда один на один …..
Сегодня в России общества как некого целого (не о единстве идет речь) нет. Есть небольшие лакуны, в которых еще (или уже) есть живые общественные отношения и вне которых невозможно развитие человека и мысли, культуры и общественной акустики.
Так вот, значение личности Ленина сегодня определяется, во-первых, хотя бы тем, что это имя собирает идейные и научные антагонизмы в некое общественное целое. Да, полемическое, да, противоречивое, но все-таки, общественное целое.
Во-вторых, это имя нельзя обойти – оно требует определенного (не значит однозначного) к себе отношения (какого – это уже другой вопрос) и тем самым выводит индивида из анонимности бытия, делая его услышанным и увиденным, хотя и в поле острейшей полемики.
Необходимость серьезной научной полемики по поводу значения личности Ленина в истории, равно как и актуальности его теоретического наследия сегодня встает с особой остротой. Кстати, нетрудно заметить, что сверхзадача массированной атаки мифологем (если бы критики) по поводу Ленина, которая наблюдается за последнее время, связана с артикуляцией следующей цепи тезисов: Ленин – не теоретик, поэтому, изменив столбовую дорогу Российской истории, т.е. свершив свой волюнтаристский эксперимент над русским народом, он загубил не только миллионы людей, но и то лучшее, что было в них (читай - веру в бога и царя) и что было создано ими (читай – церкви) и поэтому, Ленин есть никто иной, как исторический преступник.
Понятно, что подобные мифологемы, удобные в употреблении (просты, эмоциональны, экипированы историческими и бытовыми деталями) отторгают всякий род того идейного и интеллектуального напряжения, без которого ни теоретическое наследие Ленина, ни саму революционную практику понять невозможно. Отсюда банальный выпад: Ленин – не теоретик, а все что им написано – лишь идеологическая фразеология. Надо сказать, что личность Ленина, будучи культурным вызовом как фигура – давнишняя заноза в сознании, причем не только отечественной, и не только советской интеллигенции.
Вот почему мною были выбраны два материала, которые позволят читателю самостоятельно выстроить свое отношение к фигуре Ленина.
Первый материал – воспоминания Луначарского о своей первой встрече с Лениным. Луначарский пишет о Ленине как личности, встреча с которой рождала не только чувства товарищества, но и художественные эмоции. Личность Ленина – это событие не только Истории, но и Культуры. Это не только явление политики и науки, но и эстетический феномен особого свойства. Настоящие художники увидели это задолго до того, как Ленин стал «вождем». Отразили своим художественным взглядом. И это важно.
Не менее важно и то, что Ульянов был человеком глубоко и искренне сопереживавшим тем общественно-историческим процессам, в которые он был включен и которые он творил. Поэтому второй материал, выбранный для этой публикации, высвечивает внутреннюю драматургию мыслей и чувств Ульянова как целостной личности. Отсюда столь искреннее, живое, эмоциональное, но вместе с тем и глубоко продуманное отношение к решению мучительнейших проблем, которые жизнь подбрасывала ему неустанно. И об этом – об эмоционально-заостренных, но при этом теоретически-выверенных чувствах-мыслях самого Ленина в один из сложнейших моментов становления российской социал-демократии второй текст – статья Ленина “Как чуть не погасла «Искра»”.
Скажу честно: редколлегия нашего журнала сомневалась в целесообразности публикации ленинского текста – работы, которую легко найти в полном собрании сочинений В.И. Ульянова. Но автор и ряд его коллег настояли: эта работа Ленина, во-первых, малоизвестна (даже старым марксистам-профессионалам, не говоря уже о молодежи). Во-вторых, она говорит о Ленине такое, что мы часто не видим. Даже те, кто искренне уважает и любит этого человека.
[1] О преступлениях царского режима сегодня не принято говорить, но вот только несколько фактов:
http://www.mexnap.info/articles.php?article_id=228);
http://www.mexnap.info/articles.php?article_id=228);
Виды потерь: 1) Боевые (безвозвратные боевые потери; убито; умерло на этапах санитарной эвакуации; умерло от ран в госпиталях; умерло от отравления газами) - 1 млн. 890 тыс.369 чел.
2). Небоевые (безвозвратные небоевые потери, умерло от болезней, умерло в плену, погибло, умерло в результате несчастных случаев и др. причин) - 364 тыс. чел. Всего 2 млн. 254 тыс. 369 // См. Россия и СССР в войнах XX века: потери вооруженных сил. Статистическое исследование//
http://www.rus-sky.com/history/library/w/w02.htm
[2] Из выступления И.А. Бунина в Париже 16 февр. 1924 г.
[3] Этот термин введен А.В. Бузгалиным. См: Бузгалин А.В., Колганов А.И. Мы пойдем другим путем. От капитализма «юрского периода» к России будущего. М., 2009.
[4] Фрагмент выступления Б. Шоу в Москве в июле 1931 года. Воспроизведено по тексту из сборника "Глазами иностранцев. 1917-1932, ГИХЛ, 1932, перепечатанному в журнале "Горизонт", №4, 1988 г.