Повседневное функционирование и восприятие художественного произведения не всегда совпадает с исследовательскими представлениями о нем, сложившимися на основе текстуального анализа. Как правило, в реальной музыкальной практике, даже в сфере академической музыки, связь между текстом и его адресатом опосредована целой цепью коннотаций, обусловленных разнообразными, всегда контекстуальными традициями исполнения и побочными источниками информации об опусе, доступными публике. Эта «неформальная жизнь» классических произведений долгие годы оставалась фактически вне поля зрения отечественного музыкознания, где основным и, за редкими исключениями, безальтернативным объектом исследования считался печатный текст сочинения, априори признаваемый адекватным и непреложным проводником авторского замысла