Алексей Дьячков

 

МАЛО СЛОВ

ТИХОХОД

Облако под мостик затекло.

Трубы ТЭЦ дымят, в домах тепло.

Вечер прячет по углам сокровища.

Гол забили, Нетто — голова.

Пива нет. Встречают два волхва

В хмурой подворотне Шостаковича.

 

Рукава мотаются без рук.

Пустоту вытягивает бульк.

Двор пугает ветками и сучьями.

Арке разговоры не нужны,

Нарушают в сумраке мужи

Тишину тоническим трехзвучием.

 

Так легко, простившись навсегда,

Выйти, сделать вдох, туда-сюда

Побродить, чтоб приглядеться к раненным

Кленам и рябинам. — Никого.

Пахнет город пыльным рукавом.

Пахнут темнотой печной окраины.

 

Через мост над розовой рекой

На вокзал вернуться так легко,

Свой вагон найти, соседей с лицами

Хмурыми. На верх залечь, поплыть.

Ночью встать, чтоб выйти покурить

В тамбуре с уставшей проводницею.

 

ОЗНОБ

Говорили, что осень пропахла кострами,

Что бело на заброшенных дачах от астр.

Что по склону к реке разбрелись оркестранты,

Инструменты в пожухлой траве побросав.

 

Здесь заметно, как годы проносятся мимо,

Как стоят, изнутри выгорая, деньки.

Как, в пустом поселковом затарившись пивом,

Зависают в тени старых лип рыбаки.

 

Здесь хозяин на мир взгляд свой поднял с порога,

И собака у ног его в бусах репья.

Посмотри же теперь на меня, как на бога,

Я смогу от тревоги избавить тебя.

 

Не заметишь, как старой посадки одежда

Цвет меняет, как гнется в заливе камыш,

Когда вместе со мной на крыльце, заглядевшись

На осенний лиловый закат, постоишь.

 

Отливают вечерние сумерки сливой,

Реактивного крестика светится нить.

Чтоб о жизни такой, бесконечной, счастливой

Говорить — мало слов. Мало слов говорить.

 

ШПАЛА

Бутылка пепси, бутерброд из ранца,

На дискотеке медленные танцы,

А быстро не танцуется, не пляшется...

Серьезные слова пугают тяжестью.

 

В глубокой миске килька в жирном блеске.

Отец заснул, мать курит по-армейски.

Знакомится за стенкой вор с квартирою.

Клен в занавеске робко аплодирует.

 

Луна в листве, как в зале на картине, —

Любимая мишень в советском тире.

Тьма не приходит ночью, спать не хочется.

Шипит пластинка, ведь игла испорчена.

 

Когда-нибудь попасть в закрытый ящик,

По случаям брать джинсы, шляпу, плащик,

В колхозы ездить, красить рельсы с трубами,

В интимности в селе пускаться с дурами.

 

Найти любовь, узнать — года не лечат.

Дожить — авось инсульт оставит с речью —

До дряхлости, чтоб на платформе Вытегра

На счет свой пошутить перед отбытием.

 

ЧЕТВЕРГ

Дали место гостям и дарам,

Содержанкам и слугам с подносами...

Но теперь я уверен, что там

Были только Христос и апостолы.

 

В белых сумерках без берегов

Под навесом тенистого дворика —

В самом центре увидел Его —

Преломившего хлеб сына плотника.

 

Дальше близкие ученики —

Молчаливо смущались и медлили,

Расходились во тьму, как круги

На реке, по законам симметрии.

 

Волны олова в дверце печной,

Клубы дыма, кудрявые бороды,

Но под ночь оставалось еще

Много места пустого, свободного.

 

И тогда я добавил к Нему

И калеку, и мавра, и нищего,

И собаку, что робко в углу

Ожидала остатков от пиршества.

 

И себя — рыбкой, пойманной в сеть,

В косяке угасавшего зарева.

Чтобы отрепетировать смерть,

Чтоб сидеть с краю рядом с хозяином.

 

Не исчезло все — двор и косяк,

Слуги, дети, собака и воины,

Симон, что позабыл о гостях,

Когда темень сгустилась над двориком.

 

Не исчезло, а стало другим,

Настоящим, живым, не игрушечным —

И обрывистый берег реки,

И окно, озаренное будущим.

 

Вышел мальчик на кухню попить,

Мать с отцом ночь проводят во дворике.

Следа инверсионного нить

Пропадает в сиреневом облаке.

 

ГЕОГРАФИЯ

Как хорошо звучит — забился в уголок.

Он маленький, в нем вирус гриппа бродит.

Как в песенке английской в переводе

С.Маршака, он скрюченный. Он вбок

На лавочке у пыльного окна

Сползает в ритме железнодорожном.

И стоптаны кроссовки, как галоши

У вышедшего к солнцу старика.

Расплывчатые контуры вещей,

Не видит мама пятнышки на склоне.

Они вдвоем в полупустом вагоне —

Она и он, костлявый, как Кощей.

То застывает время, то идет —

Он думает о времени и маме.

Глядит в окно, а там кусты в тумане,

Желтеет лес, как на болячке йод,

Пейзажи разрезают провода,

Доносятся обрывки объявленья.

Уходят люди в сумерки, а время...

А время не уходит никуда.

 

ЖЕТОН СТ8185

Когда в грязь лицом в придорожной канаве мы

Лежали, в траве заливался сверчок.

Сержант улыбался, как на фотографии...

О чем там молился растяпа? — Молчок.

 

Когда все посыпалось — листьями, ветками,

Клочками брезента, обрубками тел,

По воздуху длинные тени забегали,

И ангел мой, вытянувшись, полетел.

 

Он слушал, как бьется вода вместе с листьями,

Как голые ветки гудят без числа,

Как сердце мое, деревяшка осклизлая,

Постукивает об опору моста.

 

Он видел, как ботик отчалил от острова,

Как слива у школы созрела почти,

Как я среди мертвых и раненых ползаю,

Ищу, слеподырый растяпа, очки.

 

ИНФАРКТ

Дивный мир, только Карл не Брюллов, а Линней.

Тот же сон, только ярче, шумней и длинней.

Взглядом солнечный луч не поймаешь,

И звучит пианино без клавиш.

 

Перед дальней дорогой на стульчик присев,

Помолчим и продолжим отбор и отсев.

Никаких сериальных замашек.

Эпизоды. Короткометражка.

 

Розовеет барачной стены керамзит.

Вот оставленный всеми мальчишка сидит

На качелях, болтает ногами.

В темноте вспоминает о маме.

 

Вот родитель по снегу скрипит не спеша,

Сквозь сугробы на санках везет малыша.

Гроздья пара, как бледные нимбы,

Иногда зависают над ними.

 

Вот старик на рыбалке, заката бульон.

Солнце вдруг — ни с того ни с сего — в триллион

Раз сильнее обычного солнца

К переносице старца несется.

 

Это я. На фанерке качелей сижу.

В детский садик с обиженной дочкой спешу.

Вспомнив жизнь, на мосту обмякаю.

И зажмуриться не успеваю.