Писатель и читатель в мире, потерявшем будущее

Литературные итоги 2016 года

Мы предложили участникам заочного «круглого стола» три вопроса для обсуждения:

1. Каковы для вас главные события (в смысле — тексты, любых жанров и объемов) и тенденции 2016 года?

2. Удалось ли прочитать кого-то из писателей «ближнего» зарубежья?

3. Наиболее интересные книги и новые тенденции в жанре нонфикшн.

__________________

Елена Зейферт, поэт, доктор филологических наук (г.Москва)

1. Читаю много — и по желанию, и по роду деятельности (работаю профессором кафедры теоретической и исторической поэтики в РГГУ, веду литературный клуб «Мир внутри слова» и мастерскую при нем).

Возможно, я оптимист, но на мой взгляд, диапазон возможностей литературы становится шире, полярнее, сущностной нехватки в отдельных гранях литературы и явных пустот в ней нет. 2016 год в первую очередь показывает полноту литературы, многообразие стилей, жанров, форм, приемов. Русская литература находится в своем зените, ни о каком ее упадке речь не идет, несмотря на то, что писателям не созданы условия оплаты их ювелирной, глубинной работы.

Мой читательский вкус с его разнообразной гаммой насыщен современной литературой. Проза от крупных и средних форм (здесь мои кумиры Александр Иличевский и Евгений Водолазкин) до короткого рассказа (к примеру, разнообразная «Антология короткого рассказа», изданная «Русским Гулливером»). Роман Александра Иличевского«Справа налево» с присущей автору метафизикой ландшафта. Точеная голая простота  «Авиатора» Евгения Водолазкина. «Аппендикс» Александры Петровой с созданным в романе призраком Рима. 2016 год радостно дразнил мой интерес к метафизике метафоры, метаморфозах языка, произведениям, героем которых является язык. Метареалист Андрей Тавровиздал в этом году четыре (!) книги: «Державин» (стихи), «Снежный солдат» (лирическая проза), «Поэтика разрыва» (эссе), «Нулевая строфа» (близкий к полному корпус его эссе). Все жанры — знаковые для необычной оптики и энергии зрения Таврова. А его повесть «Клуб Элвиса Пресли», с намеренно небрежной кромкой слова, остатками руды рядом с зернами золота (публикация в журнале «Волга»), выйдет книгой в начале 2017 года. В эссеистике мне интересен Александр Скиданс его ювелирным броском слова, многомерностью зрения, способностью оживлять в критической колбе произведения минувших дней.

Я в первую очередь страстный читатель лирики. Европейская традиция метафоры мне близка у германского поэта Яна Вагнера, с его бережным, шелковым языком. Мастер резкого поэтического дара, с пружинящей, «застенчивой» экспансией, Ян Вагнер отличается резко индивидуальным взглядом на реальность. Ни на кого не похожий автор, чья сила во внутреннем ландшафте, — Алексей Александров с его малотиражной книгой «ручной работы» 2016 года «Труба-зимы» в малотиражной авторской серии «Free Poetry». Книга стихов Ильи Семененко-Басина «Лира для диких зверей» изумляет самодостаточностью, герметичностью, непохожестью стихов на устоявшиеся в читательской традиции. Даша Суховей со свойственным ей саморазвитием языка в малотиражной книге «Малый свет». Очень своеобразная, живая, пружинящая книга Наталии Черных «Четырнадцать». Из книг переводов открытием стала филигранная работа Алексея Прокопьева «Андреас Гриффиус. Сонеты».

Концентрация лирики интересна мне и в не лирических книгах. Экзистен-циальный, пластичный дневник Ольги Балла «Упражнения в бытии». Ряд критических книг с их экспрессией. Здесь Сергей Чупринин с его «Фейсбучнымроманом», внутри которого словно прозрачный панорамный лифт и многочисленные лестницы от факта к факту. Валерия Пустовая и ее глубокая многослойная вещь «Великая легкость. Очерки культурного движения». Обзорная, состоящая из слепков литературного времени книга Людмилы Вязмитиновой «Тексты в периодике».

Последней в перечне заинтересовавших меня книг (точку ставить все равно придется, а перечислять хорошие книги я еще не устала) назову книгу о вечной жизни, книгу — театр памяти. Это подготовленная Борисом Кутенковым и его инициативной группой антология литературных чтений «Они ушли. Они остались», посвященная безвременно ушедшим молодым авторам.

2. Меня поразили украинские поэты в переводе Марии Галиной — Галина Крук, Катерина Калитко, Олег Коцарев, Марианна Кияновская. Здесь совпадение метафоры с реальностью, европейского и русского, пребывания и отсутствия. Сдержанной энергией, интенсивностью переживания мне интересна поэзия армянского автора Ваге Арсена, открытым поиском, месторождениями чувственных смыслов стихи латвийского автора Артура Пунте.

Один из центральных интересов моего чтения — литература российских немцев. Многие из них раньше жили в странах СНГ, а теперь, большей частью, проживают в Германии. Меня приятно удивили коллективные сборники, подготовленные к печати Артуром Розенштерном, в том числе специальный номер германского журнала «RHEIN!» с высокохудожественными произведениями немцев из России. Здесь хорошие вещи самого Артура Розенштерна, Элеоноры Гуммель, Вальдемара Вебера, Мелитты Ротт и других писателей — российских немцев. В 2016 году узнала о виртуозном, ювелирном таланте российско-немецкого переводчика Венделина Мангольда, редкий дар.

3. Одна из тенденций — стремление создать как можно более полный контент, более точный слепок явления. В качестве примера хочу назвать «Биографию театра», написанную Розой Штейнмарк и подготовленную в 2016 году к печати Международным союзом немецкой культуры. Роза работала заведующей литературной частью в Немецком драматическом театре в Темиртау и Алма-Ате, в свое время опубликовала ряд статей в российских и казахстанских СМИ об истории Немецкого театра. С 1992 по декабрь 2000 года как главный редактор и ведущая немецкой телепрограммы «Guten Abend» на Первом канале государственного телевидения Казахстана она выступила автором документальных театральных передач об актерах и режиссерах Немецкого театра. Все эти бесценные материалы были рассыпаны, но наконец собраны в книгу. Новое издание — документальный слепок жизни советского немецкого театра, построенный на свидетельствах очевидцев, фиксации зрительской рецепции, синтезе очерковой, мемуарной и дневниковой ткани.

Другая тенденция — возникновение авторского лирического нонфикшн. Такова, к примеру, книга «Возвращение в Сухуми» Гурама Одишария, вышедшая в издательстве «Культурная революция».

Кстати, в этом же издательстве появилась еще одна феноменальная книга-нонфикшн — «Клеймо» Оксаны Дворниченко, произведение, построенное на основе видеоинтервью с бывшими военнопленными. В ней исповедальностьдвух десятков  героев, чьи свидетельства охватывают всю Вторую мировую войну и частично послевоенное время. Запись резонанса эпохи, на ее далеком излете, дает определенный эффект не возмущения, а выпрямления восприятия. Это еще одна особенность сегодняшнего нонфикшн.