Из окна вагона

Оттуда — где был Моисей пастухом, пастухом,  
И библейские луны катились, как дыни, как дыни,  
Из той ветхости ветхой, далёкой — оттуда, оттуда  

Александрийским стихом  
По безводной и жаркой пустыне  
Караванами пыльными плыли и плыли верблюды…  

Сквозь сыпучесть времён, сквозь зыбучесть барханов, барханов,  
Из той ветхости ветхой, далёкой — оттуда, оттуда  
Сквозь бездушное небо пустыни, ни разу не бывшей в слезах,  
Величаво плюя на царей, фараонов и ханов,  
Караванами пыльными плыли и плыли верблюды — 
Грусть усталых веков — в их глазах, в их глазах, в их глазах…  

Две стальные черты зачеркнут вдруг дорогу в пустыне,    
По которой вела караваны верблюжья звезда —   
Непустым исключеньем пустынных, старинных законов…  
И в глазах верблюдов замелькают отныне, отныне —   
Поезда, поезда, поезда…
Караваны вагонов…

* * *
Домой вернулся — не узнал  
Двора.  
Не год — домой не приезжал —   
Не два.  
И вот приехал — вырвавшись  
Едва…  
Кружится здесь от детства  
Голова.  
И пахнут апельсинами  
Дрова.  
И кажутся красивыми  
Слова  
Простые, словно небо и  
Трава.  
И славы словно не было —   
Молва…
И жизни словно не было — 
Была.

* * *
О столице пел ветер цыганский,
И дорога катилась мне скатертью...
Но я был сиротою казанской — 
У Казанской своей Богоматери...

Всё развеют ветра, как листву.  
Я стоял — на сей раз устоял...
А я думал, что знаю Москву,
А я знал лишь Казанский вокзал...

* * *
— Спокойной ночи, всем спокойной ночи…

Душа моя в бреду бредёт  
В крутую заспанную полночь  
По узким улочкам кишлачным,  
Среди глухих дувалов и калиток,  
Закрытых на ночь…
А мой взгляд —   
Минуя брызги звёзд, луну — 
Как летний мотылёк на пламя — 
Стремится к твоему окну…
И молчаливый твой покой  
В ночи таится, как капкан…  
Пирамидальный тополь-истукан  
Застыл в земле единственной ногой…  
Твой верный пёс, твой пёс цепной,  
Клыки оскалив, лаем захлебнулся…
Мои шаги исчезли  
И остались  
В земле перед твоим окном,  
В прошедшей ночи…

— С добрым утром!..