За то, что правдой не своею 
                  мы мерили дела свои, 
                  нам поле не дано засеять 
                  и разгадать закон любви. 
                  Воспоминанья нас пытают, 
                  и горек хлеб наш, как трава, — 
                  сегодня с наших уст слетают 
                  вчерашней истины слова…

…В России время неподвижно, 
И таймеры здесь не в ходу: 
Все дико, каменно, булыжно, 
Как в девятнадцатом году. 
Везде, куда ни взглянешь только, 
Недвижный каменный простор, 
И наша каменная тройка, 
Застыв, летит во весь опор. 
Все злее, все страшней, все круче 
Необозримый сей содом, 
Здесь дни и годы сбились в кучу, 
Как пьянка, сваленная сном. 
В густой чернобыльской полыни 
Бок о бок и обшлаг в обшлаг 
Соседствуют Катынь с Хатынью, 
Собчак и адмирал Колчак…

…Перестроимся. И, не мешкая,
Перестроившись, побежим. 
И короткими перебежками 
На исходные рубежи. 
Сквозь проклятые семидесятые, 
Сквозь тридцатые злые года, 
До того поворотного столбика, 
От какого мы все — не туда.

…Бег попятный ощущаю кожею, 
На душе все гаже и стыдней. 
До войны и до блокады дожили, 
Доживем до окаянных дней.

…Время двинулось вспять. 
Покатилось, как с горки буханка. 
Все, что было, — опять, 
И пугает названье Лубянка. 
Время вспять, как во снах. 
По велению черта ли, Бога ль… 
И у нас на столах 
Неразрезанный Пушкин и Гоголь.

…Живые, сквозь царство подземное Вия 
Мы движемся вспять. Мы бредем в камалоке. 
Грядущие дни превратились в былые. 
А близкое стало делеким-далеким. 
Побег удался. Был продуман в деталях. 
Беглец о побеге помыслил лишь было. 
Мы снимся себе. Наперед все узнали. 
И мы повторяем во сне то, что было. 
Опять Рождество, мандаринки, снежинки, 
И трудно понять, по которому разу 
Адаптер снимает с разбитой пластинки 
Всю ту же с ума нас сводящую фразу: 
Мы снова пойдем в переулки кривые, 
И будем брести, спотыкаясь по снегу, 
Неважно, мы мертвые или живые. 
Россия, прощай. Мы готовы к побегу.

…Снесенные дома 
Умершего Арбата, 
Спасенные тома 
И вирши самиздата. 
Колодцы пустоты, 
Расколотые арки 
И нашей нищеты 
Бесценные подарки. 
Та оттепель и пляс 
Под звуки той капели 
И дом, где в первый раз 
Мы Галича запели.
И кухонь тех восьми-
метровая свобода, 
Тот воздух, черт возьми, 
И даже непогода. 
Да вот и сам я, вот… 
Вон, у того портала — 
Одно плечо вперед, 
Другое чуть отстало…

…Он их встречал в морозном дыме 
Лет двадцать каждый день подряд.
И был он замордован ими 
И замурован был в квадрат. 
Он думал, что они навеки, 
А оказалось, думал зря: 
Нет улицы и нет аптеки, 
Канала нет и фонаря.

«ДН», 2003, № 11