Салих Гуртуев — поэт, переводчик, общественный деятель. Родился в 1938 г. Заслуженный работник культуры Кабардино-Балкарии, Народный поэт Карачаево-Черкесии, лауреат многих литературных премий. Президент Межрегиональной общественной организации «Клуб писателей Кавказа». Автор более 20 книг стихов, литературных эссе, переводов.

1
Бег реки ко всему равнодушен,
Норов вод так напорист и дик,
Словно смертью любви был нарушен,
Искажен ставший яростным лик.

Словно только о море мечтает,
Мчась и пенясь, шальная река;
Словно чувств никаких не питает
К слезам тающего ледника.

Скалы в ужасе оторопели — 
Все сметает она на бегу,
Словно нет для нее лучшей цели,
Чем забыть всю любовь к леднику.

Умерла та любовь? Значит, надо
Лечь в одну с ней могилу — на дно.
Ей теперь только гибель — отрада,
Ей теперь все равно, все равно.

...Но спешила одна только речка,
А любовь никуда не спешит — 
Она здесь остается навечно,
Словно снег, что в горах возлежит.


2
Мое слово не камнем, но пухом
В тишине отлетает от губ — 
Белой Речки проникнут я духом,
Потому-то мой голос не груб.

Здесь ольха, наклонясь над рекою,
Поверяет ей тайны свои;
Лишь открытость — дорога к покою,
Вот и ты своих чувств не таи.

Если взор твой мерцает любовно,
Если взор мой наполнен огнем — 
Ты, любимая, в том не виновна,
Да и я не виновен ни в чем.

Что есть Белая Речка? Учебник!
Нам диктует речная волна:
Нет вины в наших встречах вечерних — 
Виновата природа одна.

Поросла наша речка кизилом — 
Жизнь везде оставляет следы.
В это вникнуть любому по силам,
Так учись! — у травы, у воды...

Сколько страсти в сияющих звездах,
Сколько пыла в изгибах земли!
Не стесняйся, вдохни этот воздух,
Жажду жизни своей утоли.


3
Как серьги водопадов, заблистали
Сосульки в нитях солнечных лучей...
На свете повстречаем мы едва ли,
Что было бы самой любви сильней.

С любовью оживает даже старец,
И вновь объемлют мир его глаза;
И слабого напрасно бы старались
Столкнуть с пути хоть ветер, хоть гроза.

Пусть в лунном свете, льющемся по крышам,
Ее не видно лика иногда;
Пусть глас любви становится неслышен,
Когда с небес срывается звезда, — 

Но все-таки мечтам не знать старенья — 
Росток увидит солнце так и так:
Любовь преодолеет даже время,
И скорость света для нее пустяк.

Коль есть в тебе душа, то ей и внемли, — 
Предвестье ветра — легкий ветерок.
Со словом, что в душе взросло, не медли,
Не становись природе поперек.

Стремлению, копившемуся в сердце,
Не возражай, пусть выразится всласть.
С природою живешь ты не в соседстве,
Ты — часть ее... Не дай душе пропасть!

Сестра моя, красавица, не надо
Меня корить: подобные тебе
И пожилым — сладчайшая отрада
В тяжелой нашей, огненной судьбе.

Чему здесь удивляться, я не знаю.
Упреков не приемлю я никак.
Гляжу в твои глаза и понимаю:
Любовь — дитя. Любовь — что первый шаг.


4
Сегодня я соседа пожилого
Увидел — и почувствовал восторг:
Как если солнце, что тускнело, снова
Вдруг с запада вернулось на восток!

Да, может обратиться вечер в утро — 
И снова заиграет в жилах кровь.
Природа поступает очень мудро:
Противоречит времени любовь.

Как сделалась легка его походка!
Шаги его упруги и быстры.
Во взглядах тех, кто встретит одногодка,
Заполыхают зависти костры.

Любовь пришла без спросу, словно лучик,
Что старую чинару осенил,
И думает сосед, что в жизни лучших
Дней не было: он полон новых сил.

Уверен он — орлиные высоты
Ему доступны. О, как он парит!
Оставили чело его заботы,
И весь его преобразился вид.

Ровесники же, вслед ему взирая,
Шушукаются, бедные, смеясь:
Увы, дано не всем, дойдя до края,
Вновь с жизнью утвердить святую связь.

Не многим уготована победа,
Не всяк с души стряхнуть способен лень...
Была причина, видно, у соседа
Так тщательно побриться в этот день!


5
На страусиные спины похожи
Стали холмы под пожухлой травой...
Если другому поверишь — ну что же,
Ласковым взглядом хотя б успокой.

Думы свои я сравню с бурдюками — 
Так тяжелы они, так тяжелы...
Годы меж нами простерлись веками:
Ты — на заре, я — в преддверии мглы.

Пепел надежд по-над миром развей-ка:
Знаешь прекрасно, каков их исход!
Только — что сделаешь? — жизнь-ворожейка
Мимо мечты никогда не пройдет.

Только в мечтах, к сожаленью, нет проку,
Если их робость сковала, как лед.
Можно ль реке воротиться к истоку?
Был бы я молод — пустил бы в полет

Слово-стрелу, что пронижет и душу...
Плохо убрал я мечты урожай.
Вместо того, чтоб все чувства наружу
Выпустить, дать им пойти через край, — 

Я лишь спросил: «У тебя есть избранник?»
Нет, урожая не ждать там, увы,
Где из-за паводков, буйных и ранних,
Почва размыта — лишь клочья травы...

Я постеснялся невызревших яблок,
Волком для лани не стал молодой.
Что, неужели ж в артериях зяблых
Кровь заменилась студеной водой?!

Ты сундука для меня не открыла,
Где сберегаешь святые слова.
Думы мои — что обвисшие крылья
Или холмы, где поникла трава...

Ночью дождливой слагал эти строки
Я самому себе в горький укор — 
Что, неужели же вышли все сроки
И с немотою мне жить с этих пор?

Думы мои — до чего ж вы угрюмы:
Путь, мол, отныне околен и крив...
Ты лишь развеешь тяжелые думы,
Путы молчания перерубив!


6
Не ко времени снег этот выпал — 
Птицы к вьюгам готовы едва.
Но не все он в округе засыпал — 
Обнажилась на камнях трава.

И любовь, что во мне затаилась,
Снег досрочный укрыть не сумел — 
Обнажилась она, обнажилась,
Перешла через всякий предел.

Что ей снег — не ко времени, ранний?
Не один я на свете такой — 
Сил набравшись от нартских сказаний,
Забываю про сон и покой.

Не страшны нам крутые обрывы:
Неспроста говорят вновь и вновь,
Что холамца, как веточку ивы,
В состояньи согнуть лишь любовь.

От Востока дошла до Холама
Та любовь, что изведал Меджнун,
И ведет нас по свету упрямо — 
С ней и старец становится юн.

Даже в самом суровом буране
В наших жилах не студится кровь — 
Мы в турецкой находимся бане,
Пока греет сердца нам любовь.

Да, холамец безумства святого
Не чурается: если опять
Ак-Кая озарится, он снова
Клятву даст — по судьбе поступать.

А обычаи... Главный обычай — 
Все преграды сметать на пути.
Меж любовью и жизнью отличий
Коренных — никому не найти!


7
Вдохновение утра — серебряный звон,
Оно костного мозга белее…
Что ж твой князь? Видишь, тает и мается он,
От любви задыхаясь и млея.

Чу! В улыбке твоей встрепенулась любовь,
Но не в силах заняться, пылая.
Чувство старое новым становится вновь,
На губах твоих сгинуть желая.

Задыхается, гибнет любовь, как в петле,
На ресницах прекрасных казнима.
Только ты осветишь разум тот, что во мгле,
Чтоб он понял, что правда, что мнимо.

Как пирог, что так нежен, что тает во рту,
Размягчился и взрослый мужчина…
Вот и я, различив твоих глаз теплоту,
Весь — в движеньи: созрела лавина!