Юрий Ряшенцев, поэт (г.Москва)

Я рано научился читать: года в четыре. Залезал в довольно обширную домашнюю библиотеку   и доставал оттуда все, что захочу. Помню, достал   Бальзака, «Блеск и нищета куртизанок», и погрузился в чтение. Мама увидела, улыбнулась и спросила меня, знаю ли я, кто такие куртизанки. Я уверенно ответил, что это те, кто ушли в лес, чтобы бороться с врагом. Спутал с партизанками. Короче говоря, многое читал, совершенно не понимая прочитанного...

Когда процесс чтения постепенно наладился, любимыми книгами стали книги о животных, часто довольно серьезные: «Мир животных» Корниша, «Жизнь животных» Брема. Из художественной литературы — Сетон-Томпсон. Еще помню книгу об Аскании-Нова — название и автора забыл.  

Конечно, тогда же, ближе к десяти годам, были прочитаны Фенимор Купер, Майн Рид и, более или менее, вся детская рыцарская классика. Не вникая в пародийность «Дон Кихота», очень любил его и Санчо Пансу.

Гайдар был прочитан весь.

Одно время очень увлекался Диккенсом.

Вообще, вспоминая сейчас круг своего детского чтения, с ужасом понимаю, что основная масса прочитанного, если в настоящем изменилась, то — не кардинально. В детстве было больше времени на книги. Не хочу сказать, что сейчас читаю мало, но появилась специфика, может быть, и нежелательная: литература все чаще специальная — история, философия, часто воспоминания. Того, что условно можно назвать новой «беллетристикой», почти не случается.

Иногда руки доходят перечитать что-нибудь из давно прочитанного. Впечатление чаще всего странное: будто встретил старого знакомого, которого давно не видел, а он вдруг удивительным образом помолодел.