Слово «неправильность» может напугать школьников, а может — по нынешним парадоксальным временам — напротив, заинтриговать их.

На обложку вынесен подзаголовок: «Неправильное литературоведение». Заглавие же книжки и вовсе ставит ее в ряд, непривычный для общепринятой жанровости: «Ни то, ни сё». Маленькая книжечка карманного формата и впрямь неожиданна в списке научных трудов Марианны Дударевой, автора доброй сотни научных статей о русской литературе и фольклоре.

Впрочем, следы этой академической фундаментальности отражены в трех с лишним десятках сносок — ученик может нырнуть и туда, в сугубо научную глубь. Но лучше, если он, ученик, почувствует то «необъяснимое», что сквозит в фольклорных мотивах литературы и чем объясняется неведомое путешествие, зовущее современного человека (не только русского, а уж русского — фатально!) — «вставать ни свет ни заря и идти туда, не зная куда».

Он отлично знает, куда. Но привержен «окольной темной речи», берущей начало во тьме древних заповедей и загадок.

Оттуда же — ожидание «иного царства» в подсознании русского героя. То, что продиктовало Пушкину магию «неведомых дорожек и невиданных зверей», Лермонтову — диалог Печорина с загадочной таманской собеседницей: «Где не будет лучше, там будет хуже, а от худа до добра опять недалеко…» И эта же готовность к инобытию — у Есенина в сопряжении с «миром навыворот», и у Маяковского, где «солнцем встает бытие иное», и у Бунина, называвшего словом «славящизм» все, что — соответственно русской душе — «чудесное, древнее и необъяснимое».

Не надо думать, что это русские пронесли сквозь века из фольклора в современную литературу это стремление за грань привычного. Славяне, попавшие к круговорот мировой истории, стали русскими по ходу этого драматичного процесса. Как и соседи их, втянутые в катаклизмы этой мировой истории. Недаром же в имени нашей столицы отзывается плеск болота, когда его переходят вброд. И в имени нашего народа — рычание зверя, прятавшегося в чаще и готового выпрыгнуть на степную гладь… Древние, в фольклоре свершившиеся тенденции угро-финского Северо-Востока и тюркского Юго-Запада скрестились, порождая великорусскую реальность.

Язык, вырабатываемый этой реальностью, был готов к нововведениям и заимствованиям… и он переменился по ходу истории настолько, что славяне, оставшиеся верными истокам, по сию пору удерживают себя от этих перемен — изначальной мовой.

А те народы, которые решились исполнить свою роль в мировой исторической драме, они и составили — все вместе — ту великую общероссийскую многонациональную общность, в которой отзываются и древне-славянские, и древне-угорские, и древне-тюркские, фольклором увековеченные ценности.

С тем однако важнейшим условием, чтобы этот полет в «иную реальность» (всемирную) не увлек нас в беспредметную невесомость, а вернул обратно — в ту действительность, которая сделала нас всех — русскими.

«Ни то, ни сё»? — переспрашиваю я Марианну Дудареву.

И отвечаю в ее духе: и то, и сё!

Тут и ощущение «иного бытия»! И ощущение глубинных корней культуры. И готовность выдержать ту боль, ту горечь, без которых не бывает ни иного бытия, ни мировой роли, ни национальной культуры..

Плодотворного чтения, любознательные школьники!

_____________________

Марианна Дударева. Ни то ни сё: Неправильное литературоведение. — М.: «Художественная литература», 2017.