«Дыхание времени»: Антология бело-русской поэзии. — Минск: Издатель Виктор Хурсик, 2016.

Это вторая антология белорусской поэзии, составленная поэтом и переводчиком Иваном Бурсовым и изданная Виктором Хурсиком. Первая — «Шаги» — вышла в свет в 2011 году  (См. рецензию в «ДН» №5 за 2014 г.). Вместе эти две книги представляют белорусскую поэзию от начала XIX до конца XX века. В «Шагах» отражены два основных этапа в истории белорусской поэзии: ее становление и расцвет на протяжении XIX века, связанный с такими именами, как Янка Купала, Якуб Колас, Максим Богданович, чьи произведения, естественно, вошли в состав той антологии, и затем рождение новой, уже советской белорусской поэзии, прошед-шей через ужасы репрессий, жертвами которых стало большинство поэтов того периода. «Шаги» заканчиваются разделом «И etс…» — продолжение следует. И вот оно последо-вало — в новой антологии.

«Дыхание времени» — название на первый взгляд как будто банальное, но вместе с тем верное, поскольку поэзия отражает именно дыхание своего времени. Дыхание — нечто легкое, естественное, словно бы и незаметное, но именно оно вместе с биением сердца задает ритм жизни и является свидетельством того, что жизнь продолжается. Новую антологию, составленную И.Бурсовым, можно было бы назвать антологией белорусской советской поэзии, поскольку именно советский период ее истории она представляет: от начала 30-х до 90-х годов XX века. Можно было бы, если бы Бурсов не поместил в нее поэзию эмиграции — стихи поэтов, которые в силу разных обстоятельств (в основном по причине немецкой оккупации Белоруссии во время Великой Отечественной войны) оказались за ее пределами. Имена этих поэтов долгие годы были под запретом и только в последнее время заняли свое место в белорусской поэзии XX века. Иван  Бурсов — первый и пока единственный для большинства из них переводчик на русский язык. В своей антологии он представил 11 поэтов, обретших кров на чужбине, но навсегда сохранивших любовь к родной земле и создававших свои произведения на родном языке, а потому, безусловно, принадлежащих белорусской культуре. Эта подборка была опубли-кована в «ДН» (2015, № 3).

В «Дыхании времени» публикация стихов каждого поэта сопровождается послесловием. Как правило, это короткий рассказ составителя о жизни и творчестве автора. Иногда, если речь идет о широко известном поэте, он ограничивается простой био-библиографической справкой или цитатой из статьи о нем. О поэтах малоизвестных или совсем неизвестных русскому читателю рассказано более подробно. По возможности подробные сведения сообщаются и о поэтах-эмигрантах. Истории их жизни, которые может воссоздать читатель не только из послесловий, но и из их стихов, обычно схожи друг с другом. Часто их жизненный путь отмечен двумя вехами: ГУЛАГ и немецкая оккупация. Ранние стихи этих поэтов пронизаны горечью и болью из-за несправедливой и тяжкой кары, выпавшей на их долю, а поздние — печалью и неизбывной тоской по родине. Обе эти темы ярко отразились в стихах М.Седнёва, прошедшего сначала через минскую тюрьму, затем через Колыму и завершив-шего свой жизненный путь в США. Вот описание состояния его героя в стихотворении «Страх», написанном в тюрьме: «Ночь в темноте держала нас/ На ледяных ножах./ Тюрьма… Безумным блеском глаз/ В решётки бился страх». А это переживание, описанное в стихотворении «Сон» уже периода эмиграции: «Я пришёл к тому месту, где хата родная стояла./ Но знакомое место почему-то сейчас пустовало./ Так прошёл я во сне по земле Беларуси –/ Это, видимо, значит, что туда не вернусь я». Подобный путь и подобные настроения отразили в своих стихах В.Дудицкий, А.Кавыль, В.Клишевич.

Кроме поэтов-эмигрантов, Иван Бурсов ввел в свою антологию поэтов, погибших на фронтах Великой Отечественной войны, впервые публикующихся в русском переводе. Стихи пятнадцати поэтов помещены в антологии под рубрикой «Имена на поверке». Послесловия к подборкам этих поэтов, совсем молодыми ушедших из жизни, как правило, лаконичны: их литературное наследие невелико, и событий в их короткой жизни было совсем немного, — но составитель предваряет каждую подборку сообщением о времени и месте их гибели, и это в соединении с напечатанными вслед за тем стихами производит сильное впечатление.

«…механик-водитель боевой машины Гаврилов Леонид Григорьевич погиб в тяжелых пригранчных боях первых дней войны…»

«…старший лейтенант Сурначёв Николай Николаевич командир подразделения противотанковой артиллерии пал смертью храбрых вместе со своими бойцами в рукопашном бою в восьми километрах от Берлина…»

Этим мальчикам было по 23 года, когда началась война, но они уже успели себя проявить на поэтической ниве. В сороковом году оба призваны в армию. Леонид Гаврилов погибает в первые дни войны, и последнее его стихотворение, помеченное 1941 годом, исполнено уверенности в силе и непобедимости нашего оружия: «Наш рубеж из стали и бетона/ Напряжён и чуток, как струна./ Пусть её попробует кто тронуть —/ Громом зазвучит в ответ она». С этой верой и уходит из жизни молодой поэт, выступивший с первыми стихами в 16 лет. Его ровесник и соотечественник, окончивший, как и он, литературный факультет Гомельского пединститута, прошел войну от начала до конца. Сохранились некоторые его военные стихи, и в них наряду с верой в победу и надеждой на будущее возникают реальные картины фронтового быта, перекликающиеся со знаменитыми строчками Кульчицкого: «Война совсем не фейерверк, а просто трудная работа…» Порой у него появляются тяжкие предчувствия, и в стихотворении, датированном 1944 годом, он, словно бы предвидя свою смерть на чужбине, обращается к другу: «Меня ты похорони,/ Обнеси мой холмик оградой,/ А после войны/ Возьми мой прах —/ Пусть с тобой домой возвращусь я —/ К отчим нивам и хатам,/ К рассветам, закатам,/ На просторы моей Беларуси!» Поколение поэтов, пришедших в литературу незадолго до начала войны, представ-ленное данной антологией в «Именах на поверке», было охвачено энтузиазмом построения нового общества, грандиозными масштабами великих строек. Процесс этот был характерен для всей советской литературы того периода, потому так много у них общего и в содержании, и в стилистике с пришедшими тогда же в литературу русскими поэтами. Так, стихотворение-баллада «Ритмоко-пытному другу» погибшего в самом начале войны Р.Суницы прямо отсылает нас к Багрицкому, а в поэзии расстрелянного фашистами в 1942 году А.Дубровича явная перекличка с поэтами Пролеткульта:  «Мы — струны, скованные звуком,/ Одним раскалены огнём./ Печальный марш играем мукам,/ Надежде — светлый гимн поём». Собранные в антологии, эти поэты военного поколения делают более полной картину белорусской поэзии XX века.

Поэзия эмиграции и стихи поэтов, погибших на войне, составляют третью часть антологии Ивана Бурсова, но именно она привлекает к себе особое внимание. Прежде всего, конечно, своей новизной, первым появлением в сфере внимания заинтересованного российского читателя. Большую же часть книги составляют стихи поэтов, известных широкому кругу чита-телей. Особенность антологии «Дыхание времени» в том, что стихи всех поэтов даны в переводах составителя. Это высокие образцы белорусской поэзии, что видно и благодаря талантливым переводам. Анто-логияпоказывает, помимо  всего прочего, как много сделано Бурсовым для ее популяризации в России. Недаром своему короткому предисловию к «Дыханию времени» его издатель, член Союза писателей Беларуси В.Хурсик дал название «Посол белорусской культуры».

В этой книге впечатляет прежде всего полнота и широта охвата: практически все известные, малоизвестные и даже, как мы увидели, совсем неизвестные русскому читателю поэты представлены в ней. Тут и классики белорусской советской  поэзии — П.Бровка, М.Танк, Н.Гилевич, М.Лужанин, П.Панченко, и наиболее близкие переводчику по времени обитания и мировосприятию шестидесятники — Г.Буравкин, А.Гречанников, В.Зуенок, В.Короткевич, Е.Лось, М.Стрельцов, Д.Бичель. Немалое, хотя и меньшее, чем упомянутые выше поэты, место занимают представители поколения, начало творческой жизни которых пришлось на 70-80-е годы прошлого века: А.Рязанов, К.Жук, Г.Корженевская, П.Мартинович, А.Писарик и др. Их стихи Иван Бурсов не только переводил, но и впервые представлял российскому читателю в различных изданиях: журналах, альманахах, сборниках молодых поэтов.

Переводчик Иван Бурсов выбирает для перевода стихи поэтов, которые близки ему по духу, по мировосприятию. Потому антология, составленная им, — это цельная книга. При тематическом разнообразии в ней есть стержень, который держит ее, связывает отдельные ее главы воедино, и это, безусловно, любовь к своей земле, потребность защищать ее, хранить и передавать эти чувства потомкам.

Особое место в книге жизни переводчика Ивана Бурсова занимает Рыгор Бородулин. Их связывала многолетняя дружба — и личная, и творческая. С первых шагов Бородулина в белорусской поэзии Бурсов переводил его стихи на русский язык. Первая книга Р.Бородулина на русском языке «Целиноград» вышла в Москве в издательстве «Молодая гвардия» в переводах Ивана Бурсова. Бурсов, прекрасный детский писатель, выпустивший несколько собственных книжек для детей, перевел и две детские книжки Бородулина, утверждавшего, что именно Бурсов привлек его к детской литературе. В большей части сборников стихов Рыгора Бородулина, выходивших на русском, есть и переводы Бурсова. Вот и в этой антологии поэзия Бородулина занимает большое место. В подборку его стихотворений включена и своеобразная переписка Бородулина с Василём Быковым, публиковавшаяся в «ДН» (2003, № 3), где на стихотворные письма Бородулина Быков, живший в эти годы в Финляндии, отвечает говорящими картинками. Подборка стихов Р.Бородулина — единственная (если не считать рассказа Василя Быкова «Полководец» в переводе И. Бурсова, чье появление в поэтической антологии, вероятно, обусловлено публикацией вышеупомянутой переписки), которая не сопровождается послесловием. Вместо него — стихотворение Ивана Бурсова «Эхо погасших дней», посвященное их давней дружбе, их радостной молодости, напи-санное в конце 70-х и заканчивающееся добавленными после ухода Бородулина из жизни в апреле 2014 года горестными словами: «Боже, Боже, как быстро мчится время!..»