Журнальный клуб Интелрос » Дружба Народов » №12, 2017
Роман свой Вячеслав Щепоткин назвал с намеком на модное сегодня членовредительство дерущихся рекордсменов детективного жанра: «Дуэль алмазных резидентов», и, я думаю, зря. Потому что убойного приключенчества там мало (кого надо — гробят между делом, без эмоций); а «дело», напрягающее эмоции, куда важнее и интереснее умопомрачительных дуэлей.
Это «дело» — алмазно-бриллиантовое, веками остающееся самым прибыльным в мировой экономике. Чем держится эта фантастическая прибыльность? Можно, конечно, думать, как в старину: тем она держится, что человечеству «нужны украшения». Но наивность такого объяснения стала очевидна в нынешний век, когда в ряду стран, производящих бриллианты, появились новые «диамантеры» и индусы стали теснить израильтян, алмазно-бриллиантовое дело осозналоськак одно из самых выгодных занятий на мировом валютном рынке. Помимо всяких там «украшений».
В России с исчезновением советской диктатуры это дело вышло из-под завесы госсекретности, и молодые деятели «перестройки», полезшие, как определяет автор романа, «из щелей», вцепились в него мертвой хваткой. Традиционный регулятор алмазного рынка — корпорация «Де Бирс» — больше не орудует в одиночку, рядом с ней орудуют конкуренты. И среди них — родимая компания «АЛРОСЕВ», в имени которой присутствуют: Алмазы, Россия, Северная Республика… И обрастает компания сотнями снабженческих фирм и фирмочек с тысячами работников, которые тоже хотят получать свое…
Что еще характерно для этого мирового рынка — умение прятать добытое. «Алмазы любят тишину». В этой «тишине» Вячеслав Щепоткин выстраивает свой роман почти в восемь сотен страниц!
Проблемы обсуждаются с соответствующей выдержкой.
Представители конкурирующих компаний обтяпывают дела при закрытых дверях. Иногда в зале суда. И делают это с должным пониманием того, что можно упоминать, а о чем лучше помалкивать.
Иногда эти выверенные дискуссии напоминают перетягивание каната, которому нет конца, — такие обсуждения должны и самим участникам навевать тоску, но к счастью, время от времени повествование вырывается из этих секретных лежбищ на свежий очерковый простор, и тогда паруса повествования наполняются крутым ветром реальности.
Сильнейшие страницы — о том, как спасали затопленный наводнением Большереченск… («Видимо, это русская национальная черта — только в такой вот беде, когда жизнь разметана стихией, делиться с более пострадавшим последним из того, что у самого осталось»).
Но я должен вернуться от этих бросков в «тундру» реальности к обсуждению алмазно-бриллиантовых комбинаций. Я понимаю, что с моими интеллектуальными ресурсами нечего и пытаться исчерпать огромное содержание романа — я надеюсь, что с этим справятся другие критики. Я же сосредоточусь на тех аспектах, где бриллиантовый сюжет выявляет нашу общую, общероссийскую ситуацию.
Что еще помогает почувствовать ее, эту нашу ситуацию — убаюкивающее перетекание доводов Щепоткин умело покрывает народным шным юмором. «Если это мужчина, то шплинт, если женщина — шпонка». Годится! Начали забивать в стенку гвоздь — стенка завалилась — прямо к соседям. Ну и что! Захохотали и вместе с соседями вызвали мужиков из соседней смены: поставили стенку на место! Очень хочется нашему человеку пошутить, попроказничать… прикрыв этой шней законное желание отхватить — свое!
И тут возникает ситуация, немыслимая в прошлом:
«Надо, чтобы каждое подразделение, каждый работник — от бульдозериста и шофера до начальника карьера или директора ГОКа — был лично заинтересован в наилучших результатах своего труда».
То есть: чтобы каждый работник получал — немедленно! — некую причитающуюся ему часть общей результативной прибыли.
Бывало ли такое в обозримом прошлом? В военную пору, которая определяла весь смысл бытия? Допустим, подросток работал на заводе, вытачивая некую деталь. Винтик к махине. Куда и как встанет этот винтик, он знать не мог. Куда пойдет танк, собранный из этих «винтиков», не знал и директор завода. Это знали только в Ставке, которая работала секретно. И такая система действовала из поколения в поколение вечно воюющей (или готовящейся к войне) страны.
«Перестройка» перевернула все. Теперь любой работающий имеет право вместе с другими распоряжаться тем, что сделано. Не только в алмазно-бриллиантовом комплексе, как это показывает автор романа. Вся гигантская страна должна принять этот новый стиль бытия: результаты — немедленно!
Как отразится подобная перемена на характере народа, на стиле жизни огромной страны — еще неясно. Отразится — по ходу развития.
А пока так:
«Если ИМ это можно, то почему нельзя МНЕ?.. ОНИ, занимая государственные посты, воруют у государства, а Я украду у НИХ. Нет, не украду! Возьму положенное МНЕ: за МОЙ ум, за МОЕ умение обвести ИХ».
Как уравновесится это МОЕ с тем, что НЕ МОЕ и как НЕ МОЕ станет с ним сшибаться? Как отразится на разных уровнях общественной пирамиды?
Кое-что в романе реализовано. Поразительна глава «Отец» — о взаимоотношениях одного из закоперщиков нынешнего алмазного «верха» с отцом — в советском прошлом боевым подводником, дослужившимся до высоких чинов, а затем отправ-ленным в отставку. Этот старый моряк возненавидел же «перестройку», из-за которой развалился русский флот!
А сын в этой самой «перестройке» поймал свой шанс!
Отец должен бы возненавидеть и сына.
Вот тут-то — замечательный финал главы: сопротивляясь тем силам, которые продолжают подталкивать Державу к дальнейшему распаду, отец и сын укрепляются в своем родственном, идейном и нравственном единстве!
Допустим, это происходит на уровне, где ищут себя молодые олигархи «перестройки». А что сказать о тех рабочих, которым приходится доставать алмазы из земли? или о тех, что вытачивают из этих алмазов бриллианты? О всех тех людях, которые на своих плечах протащили страну сквозь жуткую эпоху и должны тащить ее дальше?
«Что же говорить о великом русском народе, чья история — это вбирание представителей других этносов, переплавка их в огромном национальном тигле, наделение вновь принятых своими чертами, языком, культурой, но и, конечно, обретение каких-то черт влившихся людей...»
Все верно!
«Так появилась восточно-сибирская ветвь русского народа: немного смуглые, чуть широкоскулые, рослые здоровяки, с темными, чуть-чуть суженными глазами, слегка приплюснутым носом. Широкую русскую натуру дополняла азиатская невозмутимость».
Ни слова не решусь исправить в этом рассуждении автора романа. Разве что дополню: с юга-то шла сюда совсем иная сила: огнем и мечем присоединяли землю боевитые мусульмане: мирных жителей подчиняли безоговорочно, сопротивлявшихся уничтожали без жалости. В соотношении с такой бедой казаки, перенимавшие у местных охотничью умелость и навыки животноводства (коневодства), а приобщавшие местных к земледелию, действительно создали уникальную общерусскую нацию, вобравшую в себя опыт и традиции тех племен, которые обрусевали, сохраняя при этом неповторимое историческое лицо.
Так и дошли русские казаки до Тихоокеанского, Сахалинского, Японского берега.
И не просто дошли, но наработали духовный опыт, уникальный в нынешнем непредсказуемо меняющемся мире. Это — вынесенная из многовековой истории способность русского человека взаимодействовать с другими верованиями, готовность к контакту и взаимообогащению с иными духовными доктринами, ощущение общего нравственного поля с ними.
Что дальше? Куда и как повернется характер русского человека, если великая Евразийская равнина замкнет границы и начнет разворачивать миллионы людей к новым ценностям?
Удержим ли мы душу при нашей легендарной всеотзывчивости? Сохраним ли себя при таком мировом всеохвате?
Есть ли у Вячеслава Щепоткина предчувствия на этот счет?
Я подозреваю, что есть.
Вот эпизод с освящением церкви в «алмазной столице».
«Церкви, в общепринятом смысле слова, «алмазная столица» не имела. В новом городе советская власть считала ее не самой нужной. Был небольшой деревянный молельный дом. И утром именно отсюда к месту закладки нового храма должен был пойти крестный ход во главе с патриархом».
Все население городка собирается на торжество.
Патриарх отвечает на каверзные вопросы и делает это с замечательным тактом и выдержкой. Например, его спрашивают: зачем на православный праздник допускают шамана с его ритуалом? Патриарх отвечает: "Это тоже религия. Национальная. Не будем мешать"».
И никто вроде бы никому не мешает. Это не та смертельная ситуация, когда надо было спасать город от наводнения; тут — обычное состояние наших граждан…
И вдруг пара реплик от наших нынешних олигархов падает на этих граждан обжигающими искрами:
« — Мы не имеем права тратить деньги акционеров на это махровое мракобесие. Если хотят, пусть строят на свои средства».
Ответная реплика:
«А мы — государство — вернули им когда-то отобранные у них огромные ценности? Отдали деньги за разрушенные храмы?»
Ох, лучше бы не задевать шрамы расколов…
«То, что загремело дальше, заставило даже ко многому привычных мужчин открыть рты». Виртуозная, неподражаемая русская матерщина обрушилась на головы спорщиков. Слова и выражения, среди которых самыми благозвучными были «сучий потрох» и «вонючие козлы», взлетали в космос и разбивались оземь, обдавая брызгами презрения всех, кто вызвал такое негодование.
И по мере того как волны матюгов возносили души до предельной искренности, я отдавал себе отчет в том, что же означает это соединение естественной ярости и сверхъестественного самоутверждения! Это — реакция на малейший отзвук раскола! Объять весь мир, но остаться собой…
И такое состояние народа — главная реальность, которую прозревает Вячеслав Щепоткин под выверенной рецептурой нынешнего алмазно-бриллиантового комплекса.