Если точнее — было минус тридцать два.

Для кого-то это, может, привычно; для меня же, потомственного южанина... Но в машине работала печка; ледниковый минус ощущался только по какому-то оцепенению, в котором замер пейзаж за стеклом, по безлюдью и безмашинью дороги, по идеально круглому солнцу, встававшему за березняком.

Мороз почувствовался в короткой пробежке между машиной и сельской библиотекой. И еще — на обратном пути, когда, согретые библиотечным чаем, фотографировались возле Пушкина. Классик казался безразличным к морозу и снежку на металлических кудрях и благосклонно улыбался...

Дорога между Новосибирском и поселком Мошково, куда мы ездили на встречу с читателями, занимает на машине чуть более часа. Есть время и поговорить с водителем об охоте в местных лесах и о том, чем живут-кормятся местные жители, и поглядеть на ледяное солнце, и подумать о современной русской литературе. Поскольку постоянно о ней думаю — по роду деятельности.

...Перечитывая, сам себя ловлю на том, что такая вот интонация — уверенная, чуть поверхностная — немного напоминает писательские травелоги тридцати- сорокалетней давности. Когда труженики пера регулярно колесили по стране и встречались с читателями. В местных библиотеках, в домах культуры — так полагалось. Но сама по себе идея устроения таких встреч, думаю, нужная. Несмотря на все казенно-советское «послевкусие». Нужная не столько писателям: писательство — ремесло одинокое, частые встречи ему скорее вредят. А вот читателю хоть иногда предъявлять писателя все же стоит. Писатели, как правило, умнее поп-звезд, совестливее политологов и образованнее служителей культа. Могут что-то толковое сказать, важное.

Стоит добавить еще крайне неравномерное «распределение» литературы по России, ее «плотности» в разных регионах. Где-то густо, где-то — пожиже, а куда-то — и не обязательно в «медвежьи углы» — современная литература вообще не доходит. «Густо» — это, понятно, Москва. Бросишь камень — попадешь в литератора. Петербург. Дальше... Дальше не так очевидно. Скажем, в «Рейтинге "Журнального зала"», о котором писал в позапрошлом «Барометре» («ДН», № 9, 2016), с августа стали отслеживать аудиторию читателей толстых журналов. Появилась рубрика «Пять самых читающих городов России». Расклад ожидаемый: Москва стабильно держит около 19 процентов всех просмотров, Питер — около девяти... Потом, с огромным отрывом: Екатеринбург — чуть больше двух, Новосибирск и Нижний Новгород — чуть более одного...

Собственно, об этом я и думал в перерывах между разговорами по дороге из Новосибирска в поселок Мошково. Пока солнце медленно поднималось и освещало придорожный снег, густо натоптанный зайцами. Шел третий день новосибирского литературного фестиваля «Белое пятно», часть участников вывезли из города в область — на встречи в местных библиотеках. Анна Матвеева отправилась в город Обь, Роман Сенчин — в поселок Колывань, я же — как и было сказано — в Мошково...

Но если по порядку, то до Новосибирска был Красноярск. Красноярская ярмарка книжной культуры, со 2 по 6 ноября, буквально за десять дней до Новосибирска, едва успел перевести дыхание. О ней тоже сказать; тоже — Сибирь, тоже далековато от литературных центров.

Опускаю известное (или то, что легко добыть в Сети): что организует Фонд Прохорова, цели, задачи и проч. Делюсь только впечатлениями — а КРЯКК впечатляет. И разнообразием книг, и плотностью программы. Уходил из номера утром — доползал обратно вечером; день пролетал между одной, второй, третьей встречами и дискуссиями. О состоянии современной критики, о проблемах книгоиздания, о формировании школьного литературного канона... Было кого послушать: Елена Костюкович, Вера Мильчина, Галина Юзефович, Алиса Ганиева, Мария Галина... Перерывов едва хватало на перекус, чашку кофе с кем-нибудь из коллег и фланирование между стендами. Последнее впечатляло более всего. Где-то встретил цифру: тридцать три тонны книг. Все тридцать три тонны были равномерным слоем «размазаны» по нескольким павильонам, вызывая у меня как человека книгозависимого даже чувство передозировки.

Но главное — не столько полные стенды, сколько полные павильоны. Люди шли, раздевались в гардеробе внизу, поднимались, рассекались между стендами, застывали с книгами в руках, присаживались на «круглых столах» и поэтических чтениях, стояли в рядах... Студенты, пенсионеры, мидл-эйдж. Это, собственно, и есть сегодняшний Активный Читатель. Готовый потратить часть своего свободного времени и часть своего бюджета на литературу.

Погода, кстати, тоже была не слишком споспешествующей. Не новосибирские минус тридцать — но тоже не тропики. Минус десять, минут двенадцать. Гололед. Не центр города. Но это никого, похоже, не смущало. Народ шел.

Здесь хорошо было бы оперировать социологической цифирью. Но людей, раздающих анкеты, на ярмарке не заметил. Приходится довольствоваться простым «включенным наблюдением». И оно подсказывает, что разговоры о «смерти читателя» несколько преувеличены. Либо же на наших глазах происходит какое-то незапланированное «восстание мертвых». Или правильнее сказать — живых. Поскольку жизнь и чтение в сознании человека разумного почти тождественны. Неслучайно у древних греков «жизнь» и «книга» звучали так похоже: биос и библос.

Читатель жив, и литература становится все более востребованной.

Парадокс: книжные закрываются, число читателей падает, тиражи съеживаются — интерес к литературе растет. Сужу и по КРЯККу, и по новосибирскому «Белому пятну», о котором пора уже сказать подробнее.

Итак, все тот же ноябрь, 17—19-е, но уже — Новосибирск. Тоже город-«миллионник», хотя этот статус в плане литературной и читательской ситуации мало что говорит. Например, в другом сибирском «миллионнике», Омске, где мне тоже доводилось бывать, она скорее в спячке, в режиме stand-by. Есть отдельные авторы, есть отдельные читатели; нет того, что бы все это как-то катализировало, заставляло дышать и двигаться: книжных ярмарок, фестивалей, чтений. Ничем заметным пока не заявили о себе на литературно-читательской карте «миллионники» Волгоград, Уфа, Челябинск...

В Новосибирске — если говорить о ежегодном «Белом пятне» — таким катализатором стала Областная научная библиотека. Финансы выделило местное Министерство культуры.

Что запомнилось? Опять-таки, читательский интерес. Отсутствие пустых мест; живые лица, живые вопросы. Встреча в самой Областной библиотеке, на которую, как подсчитали организаторы, пришло более семидесяти человек. Без всякой «обязаловки». Встреча в великолепном книжном магазине «Капиталъ»; встреча в лицее... Лицеисты, правда, были малость сомлевшими от ожидания (мы задержались на предыдущей встрече, плюс пробки). Но после вопроса о возможности включения «Гарри Поттера» в школьную программу немного оживились.

И естественно, встреча в поселковой библиотеке в Машково, с которой и начал. Нет, ничего экстраординарного на ней не было. Вначале отогрелись чаем, потом неторопливо поговорили о современной литературе. О чем она, кого читать. Встреча как встреча. В конце прошлись по просторной, недавно отремонтированной библиотеке; ощущение жилого, живого духа. И не только оттого, что за толстыми бревенчатыми стенами царил минус тридцать или чуть меньше, а внутри было тепло и пахло книгами...

Нет худа без добра (это уже я думал на обратном пути). Развал прежней библиотечной системы, экспансия интернета и электронных книг выбили библиотеки из состояния анабиоза. Или пан — или пропал; или летаргия с последующим закрытием, или борьба за читателя, превращение из «кладбища книг» во что-то живое. Скажем, как в некоторых зарубежных странах, где местные библиотеки являются также и community centers, центрами местной культурной и интеллектуальной жизни. А также через контакты с издательствами, литературными журналами, писательским цехом...

И тут уже не важно, при какой температуре воздуха все это происходит. В литературно-читательском процессе своя шкала; и, похоже, ртутный столбик на красноярской книжной ярмарке и на новосибирском «Белом пятне» показывал почти оптимально благоприятную температуру...