С грузинского. Перевод Евгения Евтушенко

1

Прерывисто дышит август,
Как рыжий пёс у колодца,
Высунув красный,
                      вздрагивающий
Язык пересохшего солнца.
Жалами сотен тысяч пчёл,
Горечью сотен тысяч смол,
Жгучестью сотен тысяч крапив,
Плачами сотен тысяч ив,
Посвистом сотен тысяч кнутов,
Взмахами сотен тысяч хвостов
Заряжен перцовый один пистолет,
Которым стреляет
                сквозь множество лет,
Стреляет сквозь войны,
                восстания,
                                               голод
В нас,
                в незнакомых потомков,
Гоголь.
И красный перец
                в бутылке горилки,
Как будто в темнице казак
                без подстилки…

2

А ну, старина,
                выходи из темницы!
Шуми шароварами,
                схожими с крыльями птицы!
Ты был в моём детстве легендой,
                живучим курилкой.
А ну, разгорись в моём теле
                 горилкой!
Ты — перец украинский,
                 будто степной
                 полыхающий ночью костёр!
Ты — солнца скирда,
                упирающаяся
                                               в  простор!
А кровь казачья,
                               как перца сок,
Хлобыщет сквозь пулей пробитый
                               сапог…
Пей и воюй,
                               запорожский казак.
Здесь порохом пахнет
                               даже кизяк.
Война
                обнимается
                                               с гопаком.
Легче в бою погибать
                               под хмельком.
Трусливые сопли врагов,
                               словно вожжи,
Когда ты шапку берёшь,
                               Запорожье.
И я здесь хлебнул —
                аж до жара в затылке —
Любви твоей,
                словно с перцем горилки.
Когда на врагов Запорожье
                               пойдёт,
То месяца серп
                для подков подойдёт.
Дай поцелую тебя,
                               Запорожье,
В лицо изрубленное,
                               искорёженное.
Пришли два волчонка Тарасовых
                               в Сечь.
В каком им бою
                               предугадано лечь?
Но перцы,
                зажатые в их кулаки,
Огромны,
                что красные петухи.
Два перца зелёных подвыпьют,
                               бывает,
И старому перцу они подпевают:
«Пан,
Если перца казацкого треба,
В ад невзначай угодишь
                               вместо неба!»
Два горьких перца растут,
                               два юнца —
Один для врага,
                другой для отца.
Взвыл под кровавой,
                как рана,
                                  луной,
Волк,
                подавившийся тишиной.
Будто бы конь над тобою —
                                 так
Что-то бандуре бормочет казак.

3

— Хе-хе, судьба-корчмарка,
Ещё такой пожар
Пойдёт — аж небу жарко! —
От красных шаровар.
Когда ордынцы, ляхи
Хватали наших жён,
Бежали мы от страха —
Как сабли из ножён.
Мы сочиняли рьяно
Под хохот и винцо
Турецкому султану
Из перца письмецо.
Художник по-казацки
Писал для всех веков
Не кистью — перцем адским
И нас, и бурлаков.
Когда туга подпруга,
То страха нет как нет.
Три закадычных друга:
Конь, сабля, пистолет.
Взвывала степь от боли,
Когда за годом год
Подковами пололи
Перцовый огород.
От перца и от пепла
История горька,
Но ты от перца крепла,
Могучесть языка.
Не испугаюсь брани
И усмехнусь ножу,
И перец даже к ране
С улыбкой приложу.
Пусть будет прокопчённый
От перца мой язык,
Но правдою перчёной
Я жить вовек привык!

4

Мой стих,
           зачем другая слава?
Мой стих,
           не умничай лукаво,
А запорожствуй
           и тарась!
Ещё вовсю покуролесят
Твои казачьи шаровары,
Или тебя,
          мой стих,
                                     повесят,
Или подхватят под гитары…

ДН, 1981, № 4