* * *

Лист, свёрнутое в трубку обещанье,
в бутылке воздуха зелёное письмо.
Стоят миры за всякими вещами.
Который мой?
Который май пора остепениться,
выращивая сумерки, осесть.
А я бегу — и каждая страница
как порванная сеть.
Как непонятно жить! Но спорить легче
о смысле памяти с собой,
когда линолеум так клетчат,
что нужен сбой.

* * *

тишина ослепительна
время пустынно
как будто ренемагритт
что-то тебе срезом комнаты
говорит
будто разреженность воздуха 
придаёт
верность событиям
непросчитываемым наперёд
виснет неприхотливость
масляно-медленных дней
тянется передышка
между двух катастроф
мы в виноградной капсуле
качаемся 
вместе с ней
двоеточие в мякоти строк

* * *

любить а некуда
и дальше некуда
продать жилетку
и купить жалейку

на голом теле фрак
под тонкой кожей мрак
лопаток лопасти
на чистой глупости

отдай нз в расход
я растяну на год
в расчете на кило
любви молекула

* * *

пальцы окрашены жалобным соком
мелко порубленных слив
глупо сейчас рассуждать о высоком
к чёрту курсив

мирная жизнь с элементами нату-
ральной домашняя суета
не нуждается в лозунгах «доверяйте шпинату»
а убеждает и так

всё позабыть и зажить буколично
без ужаса без стыда

может и мужественно но лично
я не смогу никогда

* * *

ни ты ни воздух сбившийся ночной
не знали что со мной
исчез охотник выпорхнул фазан
всей правды не сказав
ни я ни конь в дымящемся пальто
что улицей пустынной проскакал
ни лампы сберегающий накал
не знаем где мы кто
но если срезать лишние слои
культуру кожу слова кожуру
мы попадём в безумную игру
не помня что умру