Журнальный клуб Интелрос » Дружба Народов » №5, 2018
Орлов Александр Владимирович — поэт. Родился в 1975 году в Москве. Окончил медучилище, Литинститут им.А.М.Горького и Московский институт открытого образования. Работает учителем истории в школе. Автор четырех книг стихов, в том числе книги «Разнозимье» (М., 2017). Лауреат многих литературных конкурсов. Живет в Москве.
* * *
Александру Трифоновичу Твардовскому
Я без вести не пропадал под Ржевом,
Не замерзал в Мончаловских лесах,
Не побывал на правом и на левом,
Омытых кровью волжских берегах.
И не курил в окопах самокрутки,
Не пил из фляги перед боем спирт,
Не отпускал мне Вася Тёркин шутки,
Но смерти мне знаком холодный флирт.
И жизнь моя не сказка, не халява.
Кто скажет мне, что я себя берёг?
Нас всех с годами встретит переправа,
Я для неё давно не новичок.
И вмиг, когда начнётся перевозка
И лестницей вдруг станут облака,
Меня поманит из-за солнца тёзка,
Признавший в моём сердце земляка.
Беспалый
Раскинулась за домом нежно радуга,
И мы расселись важно на крыльце,
И дверь была закрыта туго-натуго,
Ушла хозяйка, позабыла о жильце.
От «козьей ножки», полной самосада,
Газетная распространялась вонь.
Болтал вязьмич смешно, замысловато
О том, как не использовал он бронь,
О том, как посреди крестов и свастик
Дымящихся Зееловских высот
Кончины ожидал десятиклассник
В тот самый важный сорок пятый год.
И говорил, что Божий он избранник,
Что баловень он, как ты ни крути, —
Что починил на днях сапог и краник,
А я смотрел на две его культи.
* * *
Жизнь от лунного света бледна,
И её не объять, не измерить,
Точно русских просторов княжна,
Ну а я — её крепкая челядь.
И она показала мне вновь
Расставаньем отточенный ноготь,
Мне её в этот раз не растрогать:
Всё не так, сколько ни многословь,
И слова мои — стынущий дёготь.
Знаю я, что закончился вар,
И от старой прикрытой дегтярни
В звёздный сумрак берёзовый пар
Вновь уходит, как в армию парни.
И от шпал, от колёс и сапог
Запах тянется бережной смазки,
И глядит без всевышней подсказки
Поседевший дегтярь, словно Бог,
На солдатские сумки и каски.
* * *
Мне не лежалось на лежанкe —
Тревожил треск горевших дров,
И тьме, как старой прихожанке,
Я рассказать был сны готов.
Но я молчал, хоть и не робок,
Вбирая телом жар печной,
И мне почудилось, подтопок
Тепло беседует с избой.
И пахло лесом, дымом, полем,
Рожденьем, жизнью, нищетой,
Коротким счастьем, долгим горем,
Второй и Первой мировой.
На языке горчила жжёнка,
Ручьем катился пот по лбу,
И видел я в себе ребёнка,
Чьи сны уносятся в трубу.
* * *
Не жил я в эпоху насильных коммун,
В курганах не взрыл артефакта,
Но слышал, как сладко поёт гамаюн
В чащобе Смоленского тракта.
И в пенье дремотном, красив и блажен,
Явился мне край вечной смоли,
Где люди не терпят лукавых измен
И лечат в молитвах мозоли,
Где с детства мой дед выходил на покос,
Отца ждал у графского сада,
И первой щетиной в отряде оброс,
Кровь немцев смывая с приклада.
Откуда ушёл, ничего не забыв,
Ушёл навсегда поневоле,
Скрывая на сердце болящий нарыв
С подсушенным привкусом соли.