О романах Анны Козловой «F20» и Павла Крусанова «Железный пар»

Если есть две сумасшедшие сестры, то для гендерного равновесия в природе необходимы два не очень нормальных брата. Сестры понимают — жить в окружающем мире невозможно. С ума сошли не они, а общество. Как быть? Надо менять человечество! Дело не женское. Задачу эту пытаются выполнить братья. Получится ли? «F20» Анны Козловой и «Железный пар» Павла Крусанова — словно две главы одной книги о тяжело больном мире и населяющих его людях, которые этому факту не очень рады.

Выродки

Анна КОЗЛОВА. F20: Роман. — М.: РИПОЛ классик, 2016.

Ненормальный роман о ненормальной девушке, живущей в ненормальном мире. Можно было бы еще предположить, что подобное произведение написал ненормальный автор, но мне как физику в прошлой жизни ясно, что многое зависит от системы координат. «Роман Анны Козловой с небывалой для современной литературы остротой и иронией ставит вопрос о том, как людям с психическими расстройствами жить в обществе и при этом не быть изгоями», — сообщает аннотация. Аннотация дезориентирует. Козлова написала книгу о мире, в котором живем все мы. О психически больном обществе, где изгоем чувствует себя нормальный человек. И чтобы ощущать себя адекватно, он должен мимикрировать, стремиться ничем не выделяться, смешаться с толпой.

«Притворяйся нормальной — это все, что ты можешь сделать», — объясняет своей старшей сестре Юле Анютик. Анютику четыре года. Юле — шесть. Анютик живет с диагнозом F20. F20 — это шизофрения. По Международной классификации болезней 10-го пересмотра (МКБ-100) «характеризуется существенными и характерными искажениями мышления и восприятия, а также неадекватными аффектами. Ясное сознание и интеллектуальные способности обычно сохраняются». Анютик слышит посторонние голоса. Они управляют ею. Иногда угрожают. Иногда просто разговаривают. Это мешает жить. Это страшно. Анютик еще слишком мала, чтобы бороться с этим. Юля голоса слышит тоже. Анютик — шестерых, Юля — двоих.

С чего начинается мир для ребенка? Разумеется, с родителей. Вот будущий папа Юли и Анютика. Подвернул ногу, пришел в травмпункт. Раз. Там работала будущая мама сестер. Мама перевязала папе ногу. Два. Папа дал маме сто долларов. Мама взяла. Потом папа «трахнул ее на коричневой дерматиновой кушетке» и предложил маме свой дом и себя. Три. Мама согласилась. Так сложилась новая семья. На счет раз-два-три. Не уверен, что это нормально. Хотя это еще цветочки. Родилась Юля, через два года Анютик. Началось все с мамы. «Варикозные ноги, двое маленьких детей, собака и дом, в котором она находилась безвылазно, погрузили маму в депрессию». Депрессия пришла неожиданно. Словно оселаиз жизни туманом. «Мама практически ничего не ела, но выглядела рыхлой. Волосы она не мыла и не причесывала». Потом резко увлеклась аэробикой, мучая себя различными упражнениями в течение долгих часов. Папа не заставил себя ждать. Подтянулся следом достаточно быстро. Пьянство, любовница, избиение жены. И как апофеоз — «обложил дверь в ванную газетами, полил их керосином, который стоял в подсобке для каких-то сантехнических нужд, поджег и ушел из дома». В такой семье живут две маленькие девочки. Их задача остаться нормальными. У задачи нет решения. «Бабушка заключила, что мама — полная идиотка, а такой психически неустойчивый человек, как отец, может быть опасным для детей». Бабушка поставила правильный диагноз безо всякой психиатрической лечебницы.

А есть еще Толик. Он был до папы. Прыгнул по только ему понятным причинам с пятого этажа, сломал ногу. Гипс накладывала мама. Затем уехала жить к Толику. Он оказался шизофреником, «мог сидеть часами, уставившись в одну точку, а когда она спрашивала, что происходит, отвечал невпопад. Путал слова. Вдруг доставал с антресоли горнолыжные ботинки и начинал складывать сумку, чтобы ехать кататься». У Толика справка (та самая!) и диагноз. Такая вот жизнь у сестер. А скоро школа. «Хорошо учишься — ты хороший, не слушаешь учителя — ты бездельник, гуляем, потому что полезно, обедаем — в три». Нет времени искать цитату в «Полёте над гнездом кукушки» у Кизи — наверняка бы нашел что-то вроде: хорошо себя ведем, слушаемся доктора, принимаем лекарства после обеда, писаем в унитаз, ложимся спать в десять. Какая тут ирония. Как в психбольнице. Почему — «как»? Козлова каждым абзацем своего романа подводит читателя к мысли, что все мы живем в психиатрической клинике. Дом, школа, работа, сумасшедший дом — все одинаково.

Общество, которое окружает двух сестер, не придумано, оно просто срисовано с реального мира. «Что такое быть нормальной, проносилось в моей голове, и почему Анютик — ненормальная? Она слышит голоса и хотела отрезать свою руку. А мама? Она что, нормальная? И аэробика, и лежание в кровати — это все нормально? А папа? Он поджег маму и Анютика, он хотел, чтобы они умерли — неужели эти люди могут считаться нормальными, а Анютик нет?» — эти вопросы мучают Юлю. Некому отвечать. Рисполепт, сероквель, амитриптилин, энкорат, трифтазин, галоперидол, диазепам. Дом полон лекарств, способных свести с ума здорового человека. Лекарства принимают все, хотя прописаны они только Анютику. Остальные едят их для профилактики. Мама, Толик, Юля, бабушка. И даже собака Лютер. Именно она становится первой жертвой в романе. После нескольких попыток (иногда успешных) укусить героев книги, ее усыпляют. Козлова словно подсказывает единственно возможный способ решения проблемы. Шизофрения неизлечима. Вокруг общество шизофреников. Но ведь весь мир усыпить нельзя. К сожалению?

У каждого героя — та или иная форма шизофрении, пусть не диагностированная, а возможно, и не диагностируемая. Читая «F20», неожиданно начинаешь вспоминать людей, с которыми тебе приходится сталкиваться в подъезде, на работе, просто на улице. Начинаешь задумываться над странностями их поведения, которые ты видишь каждый день, но не придаешь им значения. Анютик принимает правила, которые диктует жизнь, — так проще — и живет, подчиняясь им. Юля борется. Правда, способ странный. Точнее — страшный: боль. Когда ей кажется, что она на грани срыва, когда нет сил бороться с жизнью, когда в голове слышны чужие голоса, Юля пишет. Пишет бритвой на своих ступнях немецкие слова. Сжимает зубы от боли, смывает кровь в ванной. Слова каждый раз разные. Mude, Lust, Tier, Tod, Wahnsinn, Sehnsucht, Unschuld. В зависимости от того, с чем она борется в данный момент. Кто-то, не знающий немецкого, проскочит мимо. Но на самом деле эти слова крайне важны. Вначале совсем невинные — Утомленный, Смешной, Тоскующий. А позже уже мрачные и тревожные — Смерть, Безумие, Темнота. Делая шаги окровавленной ступней, она словно стремится втоптать эти буквы, их смысл и свою боль в землю, надеясь похоронить навсегда, вычистить из собственного сознания. А с ними и все, что они несут в себе. Она хочет стать нормальной в ненормальном мире. Но ничего не получается. Мир против. Тогда она пытается плыть по его течению. Быть на одной волне с ним. В тринадцать лет — Костик, первый мужчина. На даче, куда их с сестрой практически подкинули к постоянно нетрезвой матери Толика. Костику девятнадцать. Юля прибавляет себе два года. «Мы трахались сидя, лежа, стоя, в доме и на улице, в лесу, — вспоминает Юля. — Мы мастурбировали, сидя перед зеркалом, обмазывались клубничным вареньем и потом слизывали его друг с друга». Лето проходит, наступает осень. С нею девятый класс. Новый ученик в классе — Марек. Поляк. Интересный, говорит с акцентом. Водка, сигареты, прогулянные уроки. «Наши дети курят, пьют, занимаются сексом! Как мы могли это допустить? Что мы сделали не так?» — спрашивает себя, Толика, мужа, родителей Марека, а может, и весь мир мама Юли. Ответ очевиден — вы все сделали не так. Вы не любили своих детей, вы не хотели о них помнить, вы думали только о себе, вы изменяли своим мужьям и женам, вы плевали на жизнь, в которой надо жить (хотя бы иногда) для своих детей. Ваши дети выросли такими, потому что вы этого хотели. А если и не хотели, то вам было просто все равно, какими они вырастут. Марек понял, что любил по-настоящему только одну девушку — Юлю. Но Юля с этим не согласилась: «Не надо называть это любовью. Такую любовь можно получить от кого угодно», — она уходит к Саше. «Поколение выродков», — звучит за их спинами. Какими вы рожали своих детей, такими они и стали. Марек тоже уходит. «В такое место, где ты его никогда не достанешь», — грустно подводит итог Юлиным экспериментам сестра. Мир не хочет принимать Юлю. Он словно дает ей знак жить по собственным правилам. «Жизнь стоит прожить, и это утверждение является одним из самых необходимых, поскольку, если бы так не считали, этот вывод был бы невозможен, исходя из жизни как таковой», — констатирует автор.

Правила Юле нужно писать самой. Никто не может ей помочь. Самое время на сцену выйти Милене Львовне. Неожиданный, выбивающийся из повествования сюжет венчает книгу. Сперва кажется, что он лишний. Но потом понимаешь — в нем та самая соль, которая необходима для полноты вкуса. Семидесятичетырехлетняя девственница, всю жизнь мечтавшая о сексе с негром. Она жила праведной жизнью, берегла себя от искушений. У Милены Львовны нет детей, нет любимого человека, нет воспоминаний о счастье и радости, ибо их и не было. Ноги уже не ходят, в перспективе — дом престарелых, в настоящем — лишь приходящая помощница из благотворительной организации, пятнадцатилетняя Юля, и шестидесятивосьмилетний вахтер в подъезде. «Одинокая старость — это просто следствие выбора всей жизни. Непонятно, на что эти люди рассчитывали, если они не родили себе детей или на хрен с ними разругались, скажем, из-за квартиры», — думает Юля про Милену Львовну. Так, может быть, помочь старушке насладиться жизнью? Дать ей пожить не по правилам, а вопреки им, ощутить радость, которой не было никогда до этого? Самая правильная, чопорная героиня романа Анны Козловой доказывает всем читателям, что жизнь, в которой правильно все, пуста. Отброшены условности, уничтожено все, что может помешать. Выбор небольшой — вахтер в подъезде. Предложение-записка — пусть и не от Милены, она и слов-то таких не способна знать, а от Юли, — и он бросается с цветами к ней в квартиру. Ну а там «завалил ее на кровать и, как она выразилась: «Все, собственно, случилось»». И случилось-то пару раз, потом Милена Львовна сгорела и умерла.

Милена Львовна, наверное, может многому научить Юлю с высоты своего жизненного опыта. Разница в возрасте — почти шестьдесят лет. Вот только получается ровно наоборот. Именно Юля понимает, что необходимо женщине, чтобы быть счастливой. И дело не в сексе. В жизни должно быть место разноцветному фейерверку. Жизнь должна быть сумасшедшей, чтобы, как говорил классик, прощаясь с ней, не было обидно за бесцельно прожитые годы. Юля старается прожить свою жизнь именно так. Не все понимая в силу своего возраста, многое неосознанно портя. Две женщины. Одна только вступает в мир, чтобы жить, другая уходит из него. Первая собирает все возможные грехи, вторая не может вспомнить ни одного прегрешения в своей жизни. Так кто же из них прав? Козлова предлагает ответить на этот вопрос читателю самостоятельно.

Юля сидит в ванной, режет свои ноги в последний раз, выпуская из себя остатки гнилой крови. Она втаптывает в мир ненужные слова — Opfer, Finsternis. Жертва, темнота. Мир вокруг стал светлее. Юля больше не жертва. Гнилая кровь течет по венам общества, которому давно пора поставить диагноз — F20. Только вот нет такого доктора, который бы смог это сделать. Ибо… «Все, что больше не нужно, начинает мешать. И тогда появляются другие, те, кто может забрать у тебя ненужное», — говорит Юле маленький мальчик — прощальная галлюцинация, — явившийся ей на кладбище. — У тебя нет ненужного». Юля оставила все ненужное позади. Стала нормальной. Не такой, как люди, окружающие ее. Юле будет нелегко. Ведь всегда найдется кто-то, кто это ненужное возьмет себе. И значит, людей с диагнозом F20 станет еще больше. А Юле в этом мире еще жить. И тебе, кстати, читатель, тоже.

Шахри офтоб¹

Павел КРУСАНОВ. Железный пар: Роман. — М.: Изд-во «АСТ»: Редакция Елены Шубиной, 2016.

Через страницы нового романа Павла Крусанова неожиданно пробились, казалось, оставшиеся в студенческих временах мотивы Томмазо Кампанеллы. «Город солнца» — произведение, которое еще помнят студенты-отличники восьмидесятых годов прошлого века. Трактат о городе, где построено общество будущего, где нет войн, вражды, злобы, денег. Где все работают, потому что труд приносит радость. Где все общее, даже женщины. Помню, как веселили меня лекции седого преподавателя. Россия тогда твердо встала на рельсы застоя и с одним за другим умирающими машинистами двигалась к развалу социализма. В коммунизм уже не верил никто. «Город солнца» изучали с улыбкой. Впрочем, слово «утопия» говорило само за себя.

Понятно, что идеи коммунистического счастья в России будут витать в воздухе всегда — уж больно питательна окружающая среда. «Общество страны сплошь состоит из нарколыг, бандитов и воров», — замечает кто-то из героев «Железного пара». Крусанов не стесняет их в формулировках: «Русские — толпа, стадо, дружно скачущее из безбожия в фатализм православия, где дух истреблен буквой и все хорошее, что есть в христианстве, похоронено в золотой мишуре». И словно сам добавляет следом: «Безнравственность и цинизм соблазнили русский разум, так что теперь о благородном и высоком мы можем говорить только с насмешкой». Сразу бросаю горсть цитат читателю, чтобы была понятна атмосфера романа. С первых же страниц возникает портрет России последних ста лет — великого и ужасного столетия слома моральных устоев нашего общества.

Сюжет: жили-были двое братьев-близнецов. Родились с разницей в четыре минуты. У близнецов родство не как у обычных братьев. Астральная связь, чувствуют друг друга через время и расстояние. Одному плохо — второй заболел. У второго радость — у первого хорошо на душе. Брат брата в детстве подговорил со скалы в море прыгнуть. Детская забава — взять на слабо! Да не слабо мне — смотри. А там камень под водой, не видно вовсе. Вода тормозит удар, а все равно — кровь и на всю жизнь приговор. «Травма головы. Год с лишним по больницам, — сокрушается брат. — С тех пор Руслан — другой. Зашибленный». А тут еще, как повзрослели, из-за девушки размолвка. Любили оба, а вышла замуж за одного. Того, у которого нормально все с головой (хотя тут вопрос).

С тех пор не общаются. В реальной жизни. «Тряпица. Протирка туфелек и бот», «брат мне лишь по свойству памяти», — пишет в дневнике про брата Руслан. «Я чувствовал Руслана как себя. Теперь не чувствую», — понимает брат. Заметили — я не называю имя второго? Крусановская уловка, хитрость. Не нашел я того имени в книге. Может, и было где, да проскочило мимо моих невнимательных глаз (книга-то от двух первых лиц — я да я — один реальный, другой в дневнике). Прочитал книгу, начал писать рецензию, засомневался, бросился искать имя брата, куда там — так и не смог найти. Не читается, не видится, затерялось между строк, провалилось, сгорело в таджикских горах, обратилось в пар, украдено «вовчиками».

Крусанов в своем романе не идет по проторенной Кампанеллой дороге и не моделирует будущее общество бесконечного счастья, а предлагает свой, немного шокирующий вариант его возникновения, который с точки зрения героев романа может быть реализован сегодня в реальной жизни. А возможно, уже реализуется в реальной стране. Страна эта — Таджикистан. Мог бы схитрить и назвать ее вымышленно, как Чижов в своем «Переводе с подстрочника», но не стал. Реальность всегда захватывает больше, чем вымысел. «На фонарных столбах и стенах домов… расклеены объявления: разыскиваются пропавшие девочки. На фотографиях школьницы… Объявлений много». «На ограде снова объявления. Теперь разыскивали мальчиков». Где эти дети? Кому нужны они? «Аллах уводит детей в горы, где соорудил им рай земной — такой особенный питомник, откуда через годы выйдут новые хозяева земли, прекрасные, справедливые и сильные», — объясняют местные жители ситуацию. Хорошо, что аллах есть, на него всегда можно все списать. Аллах — это ТоммазоКампанелла, вышедший из моего студенческого прошлого: «производство потомства имеет в виду интересы государства… поэтому производители и производительницы подбираются наилучшие по своим природным качествам… вскормленный грудью младенец передается на попечение начальниц, если это девочка, и начальников, ежели это мальчик». Инкубатор. Начальникам такие нужны. Не лгут, не воруют, не ходят на митинги против. Так может не Аллах все же? Говорят, что «вовчики» воруют детей. Странное название. В честь какого-то Вовы?² «— Когда в свою Россию уберетесь, э?» — злобно спрашивает брата молодой таджик.

Сегодня модно создавать приквелы и сиквелы. Говоря современным языком, с определенными оговорками, «Железный пар» — своеобразный приквел «Города солнца». Оговорка тут в том, что Кампанелла жил, работал и писал свой труд 400 с лишним лет назад, а Крусанов (дай бог ему здоровья) наш современник, и книга его о днях сегодняшних. «Железный пар» о том, как в отдельно взятом городе, республике, стране может и должно, по мнению одного из главных героев романа, зарождаться новое общество. Надо просто украсть детей. Много. И красть постоянно. «Железный пар» — книга-гипотеза, роман-предположение, произведение, написанное в жанре — «давайте представим себе, что такое возможно, а возможность эта выглядит следующим образом…» Нет такого жанра? Значит, Крусанов — его родоначальник.

Руслан (тот, что ушибленный головой) — теоретик, пишет трактат о том, как сменить человечество. «Пусть и моя книга ляжет крепким камнем в основе будущего солнечного града». Сколько раз шутили — царь-то у нас хороший, с народом вот не повезло. Шутки шутками, а почему бы народ не поменять, вдруг получится? Трудное это дело, громоздкое. Брат брата — лишь гонец, носильщик, контейнер для минералов. Человек без имени и без судьбы. У кого из них травма головы — еще вопрос. Да и имя одно на двоих… может, потому, что невозможно разделить двух братьев. Крусанов любит такие выкрутасы. Его предыдущая книга «Царь головы» полна мистики. Может быть, братья-близнецы — всего лишь одно лицо, просто в разных ипостасях. Один — наш современник, человек вроде бы полноценный, вот только потерявшийся в жизни, не нужный никому, чужой даже брату. И на обложке романа он с завязанными красной лентой глазами. Второй живет словно в другом измерении (а то и в другом времени, уж больно вычурна и витиевата его речь, сильно смахивающая на манеру людей дворянского сословия девятнадцатого века). Со стороны нормальный человек, ходит, говорит, даже работает переплетчиком (заостряю внимание), а что-то не так — то хочет ногу себе отрезать, то человечество заменить. Точнее, «легализовать (постановлением специального закона) способ искусственного создания новых людей (новолюдов) и план замены ими нынешней цивилизации, бессовестно глумящейся над именем своих строителей». Зачем? Потому что «род человеческий, угнетенный корневым недугом, спасти нельзя. Единственный рецепт — сменить». Сменой человечества озадачен брат брата в «Железном паре». И рассылает свой научный труд в издательства. А осуществить мечту должен помочь ему брат.

Кто играл хоть раз в компьютерные игры, меня поймет. «Железный пар» — многоуровневый роман. На уровне первом понять его невозможно — ерунда какая-то, бред. Не стоит торопиться с выводами. Объясню на примере. Живет человек о двух ногах. Ходит свободно. Каждый день на работу и с работы, в магазин, по другой надобности. И наблюдает всякий раз девушку в окне дома. Девушка то ли книгу читает, то ли журнал. И этот самый человек начинает специально под окном ходить, чтобы лишний раз полюбоваться на нее издалека, с противоположной стороны улицы. И ему кажется, что она тоже его видит и ждет, когда он пройдет мимо. То есть он на взаимную симпатию надеется. А в голове рисуются прожекты несбыточные. И вдруг возникает понимание, что если девушка сидит целыми днями у окна, значит, у нее что-то не в порядке с ногами. Может быть, к коляске инвалидной прикована, может, не дай бог, ампутация была. Как такой женщине понравиться? Чтобы она поняла — ты к ней от чистого сердца. Единственный вариант в голове: отрезать себе ногу. И протез купить. И ходить на протезе. Поначалу больно, конечно, будет, неудобно немного. Но это пройдет быстро — сейчас немецкие протезы можно купить. Вот и отрезает он себе ногу. Как, где, чем: ножом? пилой? Об этом Крусанов молчит. Приделывает человек протез и так теперь живет — на работу ходит, в магазин… Хромает только немного. Но тут Крусанов паузу делает. Интрига! Чтобы про Таджикистан рассказать. Потому что брат брата поехал. За минералами. Туда, где из земли вырывается железный пар (мы его с маленькой буквы и без кавычек — потому что это уже не название книги, а реальность, данная нам в ощущениях), «раскаленный угольный газ, рвущийся из недр горящих копий. Проходя сквозь толщу вмещающих пород, газ вытягивает из них все попутные элементы вплоть до тяжелых металлов — ртути, железа, меди, свинца… А потом, на поверхности, осаждает их в виде твердых веществ и соединений». Поехал брат с задачей от брата — «в горящих копях он добудет и прямиком сюда доставит внутренние вещества природы, которые сами собой сочатся из горы Кухи-Малик». Минералы те имеют великую силу. Книга (тот самый трактат — не Кампанеллы уже, а современный) с чудотворным переплетом (помните про переплетчика?) с помощью природной силы этих элементов откроет и слепому глубину, значение и размах идеи. Идея прежняя — смена человечества. Слепые — все, от кого зависит решение о необходимости к ней приступить. Им глаза открыть надо. «Сочи, резиденция. Бочаров Ручей, приватный кабинет гаранта конституции. Число сегодняшнее, тайный час», — вон куда метит Руслан. Не понимаете еще? Это потому что первый уровень не пройден. Вот была нога. Живая, настоящая. Ее взяли и заменили на протез. Который не болит, не ломается, не устает. Просто ходит. Продолжаем? Вот было общество. Хорошее? Плохое? Разное. Его взяли и поменяли. Как ногу. На другое. Которое не ворует, не лжет, работает бесплатно. Это хорошо? Или — ? Попробуем разобраться.

Руслан (это был он), хромая, тем временем под окном девушки останавливается. Она так и сидит у окна. Самое время идти знакомиться, деликатно конечно, с извинениями и поклонами, чтобы не показаться навязчивым. Но раз ноги уже нет, вроде легче должно все быть. «Простите, что обращаюсь к вам, не будучи представленным… Готов быть вашим добрым другом… Ведь есть на свете человек, который может с вами разделить груз вынужденного отчуждения от радостей общения и игр на воздухе», — такие вот слова сказаны героем Крусанова под окном красавицы. А та в ответ ему: «Вы что, дурак?.. Вам делать нечего? Не знаете, что гадко в чужие окна нос совать?.. Маньяк!» — «сказав свои слова, легко и — невероятно! — без поддержки встала, закрыла створку, подхватила с подоконника и сунула под мышку стопку лакированных журналов… задернула занавеску и за нею скрылась». Вот такая барышня, к инвалидной коляске прикованная. Так что не получилось любви и взаимности. И что теперь делать? Ради чего ногу отрезал, к протезу привыкал? Упс. Тот самый случай, когда хорошо быть человеком не очень здоровым психически. Хочешь — вообразишь себя без ноги, хочешь — с ногой. Теперь, наверное, придется привыкать, что нога-то не девалась никуда. Вон она, в пыльном бежевом берце, торчит из треугольного лаза — это из другой главы романа, про брата, и сразу за главой предыдущей, той, где про девушку, и Крусанов словно в очередной раз дает понять, что братья-близнецы свиты воедино одной пуповиной и из истории одного проистекает история другого. «А может быть, мой слух дремал, и я не разобрал, что приказ в действительности отдан? То есть я его услышал не так, а — как блажь одержимого брата. А брат — просто труба, в которую дул тот, кто имеет право. Дул для меня. Он дул, а я видел брата и не слышал трубача…» — начинает чувствовать Руслана брат. А может быть, даже чувствует того самого главного, который за братом и стоит. Кто он?.. Не Бог же? Или все-таки бог! А как же человечество? Может быть, замена его на другое та же глупость, что и с ногой. Менять ради чего? А если замена пройдет неудачно? Обратно не вернешь. Или вернешь, если сам такой же больной?

«Надо было наколдовать: перед смертью бросить на землю монету», — размышляет Крусанов. Вернуться в мир, где нет ненависти, зла, царят порядок, разум и любовь. И пожить там еще. Вдруг он лучше нынешнего. «Репин пытался улучшить уже проданные в Третьяковку картины. Ходил в галерею с мольбертом, докрашивал». Потом Третьяков перестал его в галерею пускать. Нечего картины улучшать. Вдруг так и с миром. И с человечеством. Они как картина, их исправлять нельзя. Как нарисовано, так и нарисовано. Хотя монетку все же бросить хочется. Чтобы посмотреть, что там, в этом Городе солнца. В Шахри офтобе. Вот только ждут ли меня там? И когда возвращаться? Кто подскажет?

__________________________

1 Город солнца (с тадж.).

2 «Вовчики» — от слова «ваххабизм», так в 90-х, в годы гражданской войны в Таджикистане называли в русскоязычной среде сторонников исламизма. — Прим. ред.