* * *

                               Володе Ткаченко

День гудел, не попадая в соты,
и бельё висело на столбах,
так висят классические ноты,
угадай: кальсоны или Бах?

Воздух был продвинутый, красивый,
и неописуемый пока,
пахло псиной и поддельной ксивой,
молодильным яблоком греха.

Пепел ударения сбивая,
я уснул в беседке у ручья,
мне приснилась родина живая,
родина свободная, ничья.

Осень, где подсолнухи одеты
в джинсовое небо с бахромой,
поступают гопники в поэты
и не возвращаются домой.

Летки

Затеял снег ≈ пороть горячку,
солить дрова, топить аптечку,
коты впадают в речку Спячку,
а что поделать человечку?

Пить самогон и лузгатьсемки,
включить планшет, отфрендить брата,
и солнце, как жетон подземки ≈ 
едва пролазит в щель заката.

А женщины ≈ не пахнут домом,
они молчат пасхальным басом,
уходят с офисным планктоном,
рожают с креативным классом.

Так что поделать человечку:
обнять кота, спасти планету,
разрушить храм, и Богу свечку
поставить ≈ эту или эту?

* * *

Мой глухой, мой слепой, мой немой ≈ возвращались домой:
и откуда они возвращались ≈ живым не понять, 
и куда направлялись они ≈ мертвецам наплевать,
день ≈ отсвечивал передом, ночь ≈ развернулась кормой.

А вокруг ≈ не ля-ля тополя ≈ заливные поля,
где пшеница, впадая в гречиху, наводит тоску,
где плывёт мандельштам, золотым плавником шевеля,
саранча джугашвили ≈ читает стихи колоску.

От того и смотрящий в себя ≈ от рождения слеп,
по наитию ≈ глух, говорим, говорим, говорим:
белый свет, как блокадное масло, намазан на склеп,
я считаю до трёх, накрывая поляну двоим.

Остаётся один ≈ мой немой и не твой, и ничей:
для кого он мычит, рукавом утирая слюну,
выключай диктофоны, спускай с поводков толмачей ≈ 
я придумал утюг, чтоб загладить чужую вину.

Возвращались домой: полнолуния круглый фестал,
Поджелудочный симонов ≈ русским дождём морося,
это низменный смысл ≈ на запах и слух ≈ прирастал
или образный строй на глазах увеличивался?

* * *

Хмели-сунели-шумели, хмели-сунели-уснули,
и тишина заплеталась, будто язык забулдыги,
к нам прилетали погреться старые-добрые-пули,
и на закате пылали старые-добрые-книги.

Крылья твои подустали, гроздья твои недозрели,
йодом и перламутром пахнут окно и створка,
хмели мои печали, хмели мои б сумели,
если бы не улитка ≈ эта скороговорка.

* * *

Съезжает солнце за Ростов, поскрипывая трёхколёсно,
и отражения крестов ≈ в реке колеблются, как блёсна,
закатный колокол продрог звенеть над леской горизонта,
а это ≈ клюнул русский бог, и облака вернулись с фронта.

Мы принесём его домой и выпустим поплавать в ванной:
ну, что ж ты, господи, омой ≈ себя водой обетованной,
так ≈ чешую срезает сеть, так на душе ≈ стозевно, обло,
не страшно, господи, висеть ≈ промежду корюшкой и воблой?

Висеть в двух метрах от земли, а там, внизу ≈ цветёт крапива,
там пиво ≈ вновь не завезли, и остаётся ≈ верить в пиво.

* * *

В стеклянных скобках ≈ граппа,
чья участь решена,
какой ты ≈ римский, папа, ≈ 
мне говорит жена.

А я смотрю на сына,
на свой любимый крест,
как ≈ сохнет древесина,
как он ≈ спагетти ест.

* * *

Был четверг от слова ╚четвертовать╩:
а я спрятал шахматы под кровать ≈ 
всех своих четырёх коней,
получилось ещё больней.

Вот испили кони баюн-земли,
повалились в клетчатую траву,
только слуги царские их нашли,
и теперь ≈ разорванный я живу.

Но, когда приходят погром-резня,
ты ≈ сшиваешь, склеиваешь меня,
в страшной спешке, с жуткого бодуна,
впереди ≈ народ, позади ≈ страна.

Впереди народ ≈ ядовитый злак,
у меня из горла торчит кулак,
я в подкову согнут, растянут в жгут,
ты смеешься: и наши враги бегут.